Ищейки: Часть I
Шрифт:
Грохот, раздавшийся сбоку, заставил Эреха вздрогнуть; он чудом не потерял контроль. Это уже никуда не годилось. В армии даже взрывы снарядов не могли выбить его из концентрации. А тут? Позор!
— Идиот! Кривые твои руки! Ты что, не смотришь, что делаешь?! — ругался кто-то из ассистентов, Эрех еще не успел научиться различать их голоса.
— Доктор Бак! Доктор! Смотрите! Он бледнеет! Его дыхание!
— Ах ты ж!.. Держи тут, держи! Что происходит? Ассистент!
— Это гемоторакс, — вмешался в крики чей-то спокойный низкий голос. — Травматический.
И только когда голос смолк, Эрех сообразил, что кому он принадлежал. Ему самому. Мамочки! Он зажмурился до цветных кругов под веками, кожей ощущая ошеломленную тишину, воцарившуюся в операционной.
Все! Он больше никогда, никогда не будет нарушать режима. Если его, конечно, после эдакого выступления оставят в госпитале…
— Шприц сюда! — рявкнул доктор Бак.
Эрех неимоверным усилием перепуганной воли отрешился от происходящего и уцепился за боль, как утопающий за брошенную ему ветку. Лишь бы не выгнали! Лишь бы не вернули в Храм!
Сколько времени длилась операция, он не считал, боялся. До последнего держал пациента, пока не вышли из операционного кабинета все участники действа. И только когда медсестра тронула его за руку, Эрех решился приоткрыть один глаз. В конце концов, он не мог прятаться до скончания века или, хотя бы, до вечера. Он — астинэ и должен быть храбрым!
Ну, или пусть его речи спишут на обычные чудачества усталого целителя, который слишком глубоко залез в организм умирающего. А? Пожалуйста, пресветлая Наэма!
— А я тебе персик куплю, — шепотом посулил Богине Эрех и высунул нос наружу.
Вроде никого. На цыпочках проскользнул в коридор, намереваясь тихо сбежать, и тут…
— Как тебя зовут, юноша? — раздавшийся сиплый голос был ему прекрасно знаком.
— Э… — его собственный, как обычно, сорвался. — Эрех… Эрех н-но-Тьен. Ээээ… Мастер. Простите…простите меня…я…
Он подавился извинениями, когда на плечо опустилась тяжелая мужская ладонь.
— Ты сегодня спас пациенту жизнь, Эрех. Ты знаешь это?
Целитель оцепенел. Ему показалось, что усталый разум с ним шутит. Не может такого быть, совершенно не может. Он же…
— Мне понравилось, что ты сохранил самообладание и способность к анализу, даже удерживая пациента. Это о многом говорит. Ты изучаешь медицину?
— Д-да… — кажется, это все же были не игры разума. — Я прошел два семестра в Королевской академии, и еще ходил вольнослушателем на кафедру хирургии…
— А практика? Ты когда-нибудь вскрывал настоящее человеческое тело?
Эрех подавился ответом. Нет, еще не…
— Нет, — он спохватился. — Но я тренируюсь на животных! Покупаю органы на рынке…
— Похвально, — доктор Бак обошел его, потянул за собой, приглашая пройтись с ним по коридору. От такой чести у Эреха в очередной раз зашлось сердце. — Но тебе надо тренироваться на людях и ходить на вскрытия. Раз в неделю в Анатомическом театре проводят публичные вскрытия, бесплатно…
Эрех знал. Но это день плановых операций в госпитале, от которых он не мог отказаться. А на платные
— Тебе стоит вернуться в академию, это будет…
Именно тут им наперерез бросился человек в военной форме. Увлечённый беседой с великим мастером Эрех не сразу сообразил, что случилось. А военный, согнувшись в поклоне чуть ли не вдвое, вцепился доктору в рукав и зашептал столь страстно и испуганно, что это было даже неприлично.
— Сердце…везде кровь…помощь…
Доктор Бак внимательно выслушал экспрессивную речь до конца и величаво кивнул.
— Но мне понадобиться взять материалы и ассистента… — он на миг задумался, перевел взгляд на все еще стоящего рядом Эреха. — Мальчик, ты не будешь против проассистировать мне в одном важном деле?
Эрех в очередной раз за день подумал, что ослышался, но потом, сообразив, неистово закивал головой.
Он разорится на целых три персика для пресветлой Наэмы!
Йон Рейке задумчиво стоял рядом со столом главного редактора «Эха Альмейры» Марва Онойки и смотрел, как тот уныло пялится на запечатленное в «глазу».
— Ну, что ж, для последней страницы сойдет. Возьму одну картинку. Вот эту. Три ляна.
— Э! — Йон аж поперхнулся от такой наглости. — Супруга Ллойсе, купца первой категории и поставщика муки для королевской пекарни, изменяет мужу на мужнином же складе с боятским разнорабочим, а ты мне втираешь три ляна? Ты за кого меня принимаешь?!
Марв набычился.
— Послушай, мастер Рейке, это, — он ткнул пальцем в «глаз». — Плохие картинки. Почему? Потому что, во-первых, мы не видим лица мужчины, только спину…
— С ритуальными боятскими татуировками. И мы видим лицо женщины! И не только лицо!
— И я о чем — мы приличное издание…
— Давно?! — в это слово Йон вложил все имеющееся ехидство.
— Это что за намеки?! — взвизгнул Онойка, решительным жестом прервал открывшего рот для пояснений Йона. — Если ты хочешь повышенную ставку, приноси мне что-то увлекательное. Вот, если бы ее супруг ворвался в самый жаркий момент в этот сарай, вот тогда я бы дал десять!
Рейке мысленно застонал от масштабов упущенной выгоды.
— Но, все равно, поставил бы только на последнюю страницу. Потому что на первой полосе у нас таинственное исчезновение Читела Ойзо, единственного сына городского магистрата! Не тянет твой купец после таких сенсаций на что-то большее.
— Какое исчезновение?
Редактор протянул ему макет завтрашней первой полосы. На ней самым крупным из возможного шрифтом значилось: «Кровавая трагедия! Смерть в павильоне на Розовой улице! Таинственное исчезновение тела!». Чуть ниже — и существенно меньшими буквами — излагалась суть новости. Утром пришедшая убираться служанка обнаружила, что павильон, который снимал тул Чител Ойзо, пуст, все внутри перевернуто, а стены «залиты таким количеством крови, словно ее откачали из тысячи человек».