Ищейки: Часть I
Шрифт:
— Все. Я сказал — все! Все, кому он оказывал услуги.
— То есть ты хочешь сказать, что речь идет о круговой поруке клиентов? — Рейке оторопел. — Да что он тогда такое делает? И… Проклятье, Теон, ты что, тоже предпочитаешь детей?! Не бреши, я же тебя знаю!
— При чем тут дети? — Делко оторопело моргнул. — Ах, ты про судью… Нет, дело совсем не в детях…
Он снова замолчал.
— Тогда в чем? — эта странная беседа начинала надоедать, но тревога, вызванная признанием, не давала ее прекратить.
— Он…
— Повремени с истерикой, пожалуйста, — Йон представил, как при словах Теона на Небесах в заливистом хохоте зашлась Судьба. — При чем тут желания? Ты что-то отклоняешься от темы разговора.
Упер руки в столешницу, навис над Делко, прекрасно зная, какое впечатление производит, с его-то ростом и внешностью:
— Или не отклоняешься? Кто он такой — мастер Тулли?
Полковник смотрел затравленно.
— Он исполняет желания, — выдавил наконец. — Я же сказал… Он приходит к человеку и предлагает ему то, что тот давно хотел. Карре вечно скрывал, что его возбуждают только маленькие девочки… А Ойзо было скучно и он пробовал все, чтобы развеять скуку. Ты знаешь, почему отец забрал его из Асталота домой? Они там с приятелями сколотили компашку и ради интереса убили какого-то бродягу. Долго убивали, дня три. Сын магистрата хотел посмотреть на чужую смерть… Гаденыш.
— И ты все это, разумеется, знал, — спокойно уточнил Рейке.
— И я знал, и его отец знал. И про дурь тоже. И про шантаж. Шантаж ему был нужен, чтобы покупать дурь, магистрат урезал содержание и перестал давать ему деньги. Спорю, если б он был жив, следующим желанием было бы убить отца.
Солнце, перевалившее за полдень, весело заглядывало в окошко, рассыпая по полу теплые пятна света. Интересно, сколько сейчас? Час Собаки или Кошки?
— Ладно, я понял. Приходит некто и предлагает сильным мира сего — хотя, сильные из вас, как из козьего хвоста дудка, — предлагает им исполнение желаний. Я так понимаю, не тех, что загадывают на Первый день года. Ты что просил?
— Тестя.
— Э?
— Чтобы тесть от меня отвязался, чего непонятного?
Сыщик озадаченно моргнул, потом сообразил. Тесть Теона был одним из дюжины судей Высшего Королевского Суда.
— Контролировал он тебя, э? Запугивал? А ты сидел и не мог слова поперек пискнуть, потому что он сожрал бы тебя вместе с формой, сапогами и парадным мечом?
Делко полыхнул, белизна щек мгновенно сменилась таким румянцем, что Йон испугался. Как бы не помер, скот, прежде чем признается.
— И что случилось с ним, с тестем?
— Удар
— Удар, значит. Удар… Удар и желания, — мысли, которые никак не могли оформиться, сложились. Отчетливо вспомнился Тэфе на краю трамплина, остановившийся взгляд, прикованный к темноте за спинами зрителей. — Дай угадаю. Мастер Тулли — всего лишь чтец из Храма Отца и Матери? Оттуда все его волшебные умения знать, что хотят люди и заставлять их делать то, что они не хотят? Сломанные обеты и немного связей во всяких интересных местах?
— Всего лишь?! — полковник все же сорвался, захохотал, визгливо и тоненько, так, что слезы потекли по лицу. — Он был одним из высших иерархов Храма! Ты бы видел, что он может!
— Да видел я, видел, я же штаны в штабе двадцать лет не протирал, — с досадой отмахнулся Йон. — Я просто одного не пойму, неужели ты так хотел свободы, что не побоялся связаться с безумцем, зная, в какую дыру это тебя приведет? А жертвы? Два трупа — пусть их, мир чище станет, но дети? Ты что, не понимаешь, что жрешь дерьмо и радуешься, будто это мороженое?!
Он не удержался, стукнул по столу кулаком.
— И на что ты надеялся? Что никто не узнает? Смешно. Ты, видимо, толком не имел дела с чтецами, не так ли? Иначе знал бы, что обеты — единственное, что не превращает их в стихийное бедствие. Они все поголовно сумасшедшие! Он же не просто исполнил твое желание, кретин ты эдакий, он сначала заставил тебя хотеть его исполнения, чтобы ты сам к нему пошел, на коленях умолял!
Судя по тому, с какой ненавистью вскинулся полковник, насчет коленей Рейке угадал.
— Всегда прав, да? — прошипел Делко. — Да что бы ты понимал! Всегда думал, если ты осенен благодатью, все остальные — мусор! Тогда посмотри на себя сейчас! Ты никто!
— Да, дружище, — если это была попытка оскорбить, то она провалилась. — Я действительно считаю вас всех мусором. Потому что я-то знаю, зачем я тут. А ты? Какого ты торчишь здесь с утра до ночи, э? Пенсию высиживаешь? Награды? И мусором, конечно, никого не считаешь? Тогда скажи, сколько трупов тебе надо принести, чтобы ты понял, ничтожество, где предел допустимого? Сколько еще? Пять? Десять? Скажи мне! Скажи мне число!
Он все же сорвался на рык, от которого дрогнули стены, и Теон вжался в спинку стула.
Неимоверных усилий стоило не вцепиться мрази в горло.
— Но ты не бойся, старик, — он похлопал полковника по плечу. — Хоть я и никто, но с правом на свидетельствование в суде. Думаю, мы с тобой еще увидимся. У подножья, так сказать, правосудия.
Широко ухмыльнулся, глядя, как смысл его слов отражается на щекастой полковничьей морде, и вышел в коридор. Плешивый хмырь за конторкой сидел пригнувшись, явно подслушивал под дверью.