Исчезающие Девушки
Шрифт:
Он назвал это ошибкой. Ошибкой. Словно написал неверный ответ в тесте по математике. Словно повернул налево вместо права.
«Я даже не нравлюсь тебе по-настоящему», - еще одна вещь, которую он сказал. И ещё: «Мы дружили раньше. Почему бы нам не остаться друзьями?»
В самом деле, Паркер! У тебя 2300 баллов за тест по определению академических способностей. Так подумай над этим!
Мы говорили почти два часа. Или я должна сказать: он говорил. Я не помню даже половины того, что он сказал. Тот ожог продолжал отвлекать меня, маленький шрам в
Но, полагаю, в этом-то весь смысл, не так ли? Может, именно поэтому я продолжаю думать о том случае с зажигалкой. А вот и то, о чем вам не расскажут: 90% времени, когда вы влюблены, кто-то всегда обжигается.
23 Июля: Дара
Когда я возвращаюсь домой после очередного дня абсолютного безделья, убивания времени катанием на велосипеде и пролистыванием журналов в «CVS», а также прикарманиванием редкого блеска для губ, я удивлена увидеть Ариану на крыльце с пластиковым пакетом под мышкой. Она оборачивается, когда я въезжаю на газон.
– О, - произносит она, как будто не ожидала меня увидеть.
– Привет.
Сейчас начало девятого, мама должна быть дома. Но свет виден только в окне спальни Ники. Может, мама на кухне, сидит босиком, задвинув рабочие туфли под стол, ест суп прямо из консервной банки, освещаемая голубым светом от экрана телевизора. Она охвачена поиском Мэдлин Сноу. Впрочем половина штата охвачена им, хоть новости все те же: ничего. Прошло четыре дня.
Я снова вспоминаю то, что мне сказала Сара Сноу вчера: ложь - самая трудная часть. Что она имела в виду?
Я не спеша кладу велосипед на лужайку, не донеся его до стойки и заставляя Ариану томится в ожидании, пока я дойду до крыльца. Даже не припомню, когда она последний раз здесь появлялась. Ариана выглядит незнакомкой, несмотря на то, что на ней сейчас вся та же ее обычная одежда - черные кроссовки на платформе, потертые обрезанные шорты, настолько короткие, что карманы торчат снизу, как конверты, винтажная застиранная футболка. Ее волосы, намазанные гелем, висят как сосульки, словно она ненадолго засунула голову в банку от «Cool Whip» [13] .
13
Cool Whip - марка взбитых сливок.
– Что ты здесь делаешь?
– Ариана вздрагивает. Мои слова звучат скорее как обвинение, а не как вопрос.
– Нуууу, - она подносит палец к нижней губе, эхо её старой привычки: Ариана сосала большой палец до третьего класса.
– Увидев тебя на вечеринке, я кое-что вспомнила. У меня для тебя куча всего.
Она пихает мне в руки пластиковый пакет, выглядя при этом смущённой, как будто
– Половина из этого кажется мусором, даже не знаю. Но может быть тебе понравится что-нибудь.
Внутри пакета куча разных вещей: клочки бумаг для заметок, подставки под коктейли и картонные подставки все в надписях, блестящие розовые стринги, наполовину пустой блеск для губ, туфли на ремешках, которые, кажется, порваны, почти пустая бутылка спрея для тела «Berry Cr`eme». Мне потребовалась минута, чтобы осознать, что всё в этом пакете принадлежит мне, вещи, которые я, должно быть, оставляла дома у Арианы за многие годы, вещи, которые должно быть закатились под передние сиденья её автомобиля.
Внезапно, стоя на крыльце перед тёмным домом с тонким пластиковым пакетом из продуктового магазина битком набитым моими вещами, я понимаю, что вот-вот заплачу. Ариана ждёт, что я что-нибудь скажу, но я не могу говорить. Если начну, то меня прорвёт.
– Хорошо. Она обнимает себя, пожимая плечами.
– Ну... мы же ещё увидимся?
«Нет», - хочу сказать я, - «Нет». Но наблюдаю за ней, пересекающей лужайку, и когда она уже находится на пол пути к красно-коричневой «Тойоте», унаследованной от сводного брата, которая всегда пахнет ею, ароматизированными сигаретами и кокосовым шампунем, чувствую, как моё горло сдавливает огромный кулак, и два слова выскакивают прежде, чем я успеваю пожалеть об этом.
– Что случилось?
Арина застывает, одна её рука в сумке, в которой она искала ключи. На этот раз она не оборачивается.
– Что случилось?
– снова спрашиваю я, на этот раз громче.
– Почему ты не звонила? Почему ты не приходила узнать, всё ли со мной в порядке?
Она поворачивается. Даже не знаю, чего я ожидала - может быть, сожаления?
– но я совершенно не готова к тому, что вижу: её лицо как застывшая форма. К ужасу, тот факт, что она вот-вот заплачет, заставляет меня почувствовать себя немножечко лучше.
– Я не знала, что сказать. Я не знала, что я могла сказать. Я чувствовала..., - она прерывается и плачет, взахлёб, даже не пытаясь скрыть этого.
У меня некий шок. Я не видела плачущую Ариану с пятого класса, когда мы подговорили Ники помочь нам проколоть уши, а Ники так нервничала, что её рука соскользнула и воткнула английскую булавку прямо в шею Арианы.
– Извини. Я виновата. Я была ужасной подругой. Может быть... может, было бы лучше...
Вся моя злость сменилась жалостью.
– Перестань, - говорю я.
– Перестань. Ты была прекрасной подругой. Давай же, - говорю я, когда она перестаёт плакать.
– Всё в порядке.
Даже не заметив, я уже подошла к ней. Когда я её обняла, то почувствовала её выступающие рёбра. Она такая худая, что кажется ненастоящей. Я думаю о птицах, скелетах и побеге.
– Извини, - говорит она снова и отступает, потирая рукой нос. Ариана выглядит уставшей, как будто не спала несколько дней.
– Я только что все по глупости испортила.