Исчезновения в Гальштате

Сурков Игорь

Мы потом много узнали про Игоряшу. Его жизнь как-то сама собой начала складываться из кусочков мозаики в огромную и очень яркую картину. Он родился в Москве, в семье, как он говорил, обычных советских служащих. В институт после десятилетки не поступил, так как учился, в общем, неважно, где-то на уровне нашего Сашки Медведева, да и уроки прогуливал неделями. В институт не набрал нужного количества баллов, что и сам про себя понимал. Ушел в армию на два года. Вернулся – пошел на рабфак. После него смог поступить в историко-архивный институт. Закончил. Потом как раз перестройка началась, и он решил податься в бизнес, так как жили все тогда, в девяностые, в крайней бедности. А ему хотелось очень быть обеспеченным, мир посмотреть, и одеваться красиво, и жить тоже в достатке. Про бизнес он не очень много распространялся, но было очевидно, что он вполне преуспел. Очень много по миру поездил. Причем как турист, так и по работе. Он был женат уже много лет, но детей у них не было. Пятнадцать лет назад они с женой переехали жить в Питер, откуда она была родом. Он хоть и потомственный москвич, не сопротивлялся переезду. Купили там каменный дом на берегу Финского залива. И все вроде у них было хорошо. Но у обоих была эта мысль всегда – что детей нет.

Так он очутился у нас в Новокузнецке. Ходят слухи, что они какого-то ребенка присмотрели у нас в девяносто шестом через интернет, и Игоряша приехал, якобы чтобы с дитем познакомиться. Но по неизвестным причинам решил тут остаться и устроился на работу учителем к нам в детский дом. Скорее всего, все подробности наш директор знает, но, как бы то ни было, после разговора с директором Игоряша вернулся в Питер, прошел там какие-то ускоренные педагогические курсы и приехал к нам учительствовать. Сначала он был один, жил где-то в ведомственной гостинице при «Евразе», но быстро снял двушку в нашем Заводском районе, и к нему приехала жена. Через пару недель он купил в Кемерово хоть и не новый, но очень достойный «лендровер» и оформил доставку в Новокузнецк из Питера железнодорожного контейнера, который там, в Питере заполнила вещами, книгами и много чем другим его жена. В общем, за месяц Игоряша сумел полностью организовать быт своей семьи. Но еще быстрее он сумел стать в девяносто шестом самым любимым и уважаемым среди ребят учителем и человеком.

Включение во внеклассную жизнь Игоряши было совершенно экстраординарным. И оно произошло еще до триумфального конкурса чтецов юмористических рассказов.

В прошлом году в нашем городе среди школ и колледжей был объявлен конкурс групповых танцевальных номеров. Ну, это не удивительно. Раз по центральным каналам показали нечто подобное, то, значит, на следующий сезон наше местное телевидение тоже должно подхватить инициативу и сделать свой, совершенно шаблонный проект. Короче, девяносто шестой, где даже дошколята обязательно поголовно ходят на хореографию, не мог остаться в стороне. Правда, наш руководитель танцевальной студии Оксана Юрьевна больше уделяет внимание народным и характерным танцам. Но старшие группы тоже ходят, активно занимаются. А им требуется уже нечто современное. Из нашего класса непременные участники – это Кристина, Руслан и, конечно, Витямба. Руслана, правда, всегда ставят в последний ряд, так как он хоть и крепкий физически, но как-то не очень гибкий. Немного он дубовый для танцев. Но парню нравится заниматься – кто ж его выгонит! В общем, вся наша старшая группа танцевальной студии захотела непременно участвовать в конкурсе. Тем более что по телевизору будут туры показывать. Подыскали музыку. Ну что-то такое усредненное, попсовое. Вроде и песня неплохая, но уж так ее везде заездили, просто оскомина от нее. Что-то типа полонеза Огинского в классике. И музыка хорошая, но слушать это – просто совершенная банальность.

Вот тут-то и возник внезапно Игоряша. Собственно, мы с самого начала поняли, что наш историк – реально завзятый меломан. Кучу всякой музыки переслушал. Причем и рок, и попсу, и даже рэп не отрицает. Короче, Витямба решил подойти к Игоряше с вопросом. А не подберете ли Вы нам, Игорь Дмитриевич, что-нибудь такое, необычное, на конкурс, из музыки, хронометраж – три-пять минут. Ну, Игоряша обещал подумать, а после уроков пришел к нам в спортзал, где как раз происходят репетиции танцевальной студии. Просидел там все два часа молча, пока Оксана Юрьевна со старшей группой что-то там тренировала, а потом выдал:

– Я расцениваю возможности вашего коллектива как очень высокие. Но, боюсь, что, как бы вы ни старались и сколько бы ни тренировались, вы не сможете выйти в финал с этим номером. Я уверен, что нечто аналогичное готовят все. А значит, вам придется конкурировать на чужом, на общем для всех поле. Это нерационально. А выгоднее всего сделать свою поляну, где вы будете одни, вне конкуренции. Главное тут – от всех отличаться. Причем отличаться принципиально. А это включает в себя массу аспектов. И музыка, и сам танец, костюмы, хореография. А вы, мои дорогие, выбрали музыку, под которую уважаемая Оксана Юрьевна вам ничего и не сможет необычного поставить. Потому что невозможно поставить нестандартный танец на стандартную заезженную мелодию. Советую вам подумать о чем-то более необычным.

Короче, было решено, что к следующей репетиции Игоряша, а также любой, кто захочет, предложит несколько музыкальных пьес для всеобщего прослушивания и обсуждения. Надо сказать, что тут могли бы быть некоторые возражения и даже обиды со стороны нашего многолетнего хореографа Оксаны Юрьевны, но Игоряша все сумел сделать очень тактично. Так, что уже на первой же репетиции нового танца и Оксана, и историк, и все наши почувствовали себя одной командой. Просто, как говорил Витямба, роли разделились. Игоряша все придумал, разработал сам стиль этого танца, а Оксана его с нами отрепетировала. Что бы ее не обидеть, Игоряша начал активно использовать в качестве хореографа Витямбу. Он уже на репетициях заметил неординарные физические возможности Витьки вкупе с его богатой фантазией. В общем, наш Витямба, к своему неописуемому удовольствию, стал главным соавтором и проводником необычайных идей нашего Игоряши.

Историк предложил несколько мелодий на выбор. Тут был и очень стильный рок-н-ролл, и довольно нетрадиционное агрессивное диско под музыку группы «Belle Epoque». Но больше всего Игоряша советовал нам использовать музыку британского минималиста Майкла Наймана. Это была его тема к кинофильму «Контракт рисовальщика». Композиция носила странное название «Научный взгляд на оптическую теорию». Сначала никто вообще не понял, как под это можно танцевать, да еще и современные танцы, так как музыка была стилизацией под светские пьесы Англии восемнадцатого века. Но Игоряша доказывал нам, что это как раз то, что нам надо. Эта музыка будет в корне отличаться от того, что используют все остальные. Она начинается в среднем темпе, но он все время звучания возрастает и в конце этот менуэт переходит в галоп. Под эту мелодию есть возможность сделать очень эффектный контраст между двумя стилями и двумя веками: вычурным, салонным, игривым восемнадцатым – и жестким механическим двадцать первым. Кстати, все потом посмотрели и сам фильм «Контракт рисовальщика», от чего Химоза пришла в ужас, так как подобные картины «окончательно

развратят и без того развращенных детей в девяносто шестом». А фильм оказался довольно интересным, с детективным сюжетом, хотя и действительно не совсем для нашего возраста. А Химозу историк пытался разубедить, говоря, что в танце должна быть страстность и даже любовь, а иначе и быть не может, когда танцуют молодые ребята. «Это же не дошколята, в конце концов. Тем более я дал соответствующие комментарии и объяснил ребятам, какие именно венерические заболевания все эти дамы и кавалеры маскировали под толстым слоем белил и румян, что игривые мушки прикрывали фурункулы и прыщи, а белая бледная кожа – следствие применения ртути как средства против сифилиса». Но главное – и Витямба, и Оксана Юрьевна, и все ребята смогли почувствовать сам стиль этой эпохи. Далее Игоряша предложил для танца некий сюжет, чтобы было просто интересно смотреть: в салоне светской дамы появляется некий кавалер. Весь загадочный такой. Легенда такая. Мужик этот был ранен то ли на войне, то ли на дуэли с мужем светской красотки. Все дамы от него в восторге, и одна за другой оказывают «герою светских сплетен» знаки внимания. Другие же присутствующее на вечере мужчины пытаются перетянуть внимание своих дам с этого парня на себя. Дело идет к конфликту и скандалу. Но тут появляется некая юная «фря» (так Игоряша обозвал этот персонаж), и наш светский лев в нее без памяти втрескался. Короче, «победила любовь, конфликт исчерпан, все радостно и задорно пляшут финал-апофеоз»… Оксана Юрьевна сюжет одобрила, так как, по ее мнению, он позволяет здесь поставить и групповые, и парные, и индивидуальные танцы, используя очень разные характеры: кокетство, агрессию, лирическое чувство, всеобщее веселье и т.д. В общем, и сюжет был всем интересен. Далее Игоряша предложил некоторые манипуляции с костюмами. «Для пущего эффекта все девочки выйдут в громадных кринолинах и париках высотой в полметра, а затем уже окажутся в очень современных лаконичных облегающих костюмах». Сразу же возник вопрос, откуда достать такое. Но историк сказал: «разработать и сшить». Замечу, что кринолины были сплетены из проволоки, которую нам принесли шефы из «Евраза», а в изготовлении костюмов участвовала куча народу – от женщин, курирующих наших ребят, и до наших девчонок на уроках труда. Сами модели сконструировали Игоряша с продвинутым Ромкой Аверьяновым. Кринолины были огромного размера, из проволоки, сверху оплетенной гибкой лозой, как корзинки. Они могли стоять на полу и при этом были очень легкие и чрезвычайно быстро могли быть сняты с танцовщиц. Цветные ленты, кружева и прочую фурнитуру нам пожертвовала местная ткацкая фабрика.

Однако это все были только аксессуары. Главное все же был сам танец. Очень прозорливый Игоряша при постановке выделил несколько основополагающих принципов. Во-первых, он предлагал использовать большие спортивные возможности наших ребят. «Может, в других школах танцуют и получше нас, но наши детдомовские – самые спортивные. У нас почти все могут и акробатику показать, и гимнастику продемонстрировать. Надо использовать это наше преимущество». Во-вторых, необходима абсолютная невероятная параллельность каждого из десяти участников. В-третьих, надо фиксировать каждый элемент мельчайшими паузами. То есть на секунду в любом па все должны замереть. Тогда в мозгу зрителя это па запечатлевается автоматически, на уровне подсознания. Игоряша даже дал нам посмотреть в замедленном виде видео с балериной Майей Плисецкой, где этот прием можно было наблюдать в натуре.

Сам номер придумали вместе Игоряша и Витямба. Причем каждый из них утверждает и до сих пор, что главным хореографом был как раз не он. Витямба перед сном всей нашей группе очень эмоционально рассказывал, как все это происходило. Прежде всего, Игоряша решил, что придумать основные концептуальные построения и важнейшие движения, сидя у нас в девяносто шестом, где все вечно носятся и орут, практически невозможно. Поэтому историк повел Витямбу в какой-то крутой стейкхаус. У меня есть подозрение, что Игоряша, зная про беззаветную любовь нашего Витьки к мясу, решил один раз порадовать его настоящим здоровым куском мраморной говядины прожарки медиум-рэир. Эти впервые слышимые нами термины Витямба узнал как раз после (как он сказал) «самого лучшего ужина в его жизни!!!». Но это заведение Игоряша выбрал не только чтобы порадовать своего ученика, но еще и потому, что там вообще не звучала музыка, даже фоном. Игоряша подсоединил наушники к своему плееру, и они с Витькой в сотый раз прослушали пьесу Наймана. Что было потом, Витямба рассказывал так эмоционально, что мне вся эта картина представляется настолько живой и четкой, что, кажется, я и сам присутствовал там в этом стейке-хаосе.

– Сначала мы слушали вместе, параллельно, но потом Игоряша как бы чуток отделился, что ли, от меня. Щас, говорит мне, я немного один послушаю. Закрыл глаза, руками голову обхватил и замер на пять минут в этой позе. Я сижу, даже стейк не жру. Думаю, че он делает-то? Через пять минут он открыл глаза, посмотрел на меня и говорит:

– Ну, все. Я все понял.

– А что поняли, Игорь Дмитриевич? – спрашиваю его.

А он отвечает:

– Ну понимаешь, Виктор, я в общих чертах уже весь номер видел только что. Даже многие детали в подробностях. Вот даже как и что ты будешь делать и какое лицо у тебя при этом будет. И других ребят тоже. Кого-то ярче, кого-то несколько блекло, но в общем я уже знаю, как это будет.

Ну я, естественно, Игоряшу спрашиваю:

– И как вы все это видите?

А он мне отвечает:

– Ну, понимаешь, вроде как из зала сцену наблюдаю. Из темноты вижу освещенную сцену. И там все вы, уже в костюмах и париках, и ты солируешь. И всякие перестроения и даже многие конкретные движения под музыку. И как остальные четверо наших ребят выстраивают типа лесенки, и по ней забираются высоко, а потом тебя подбрасывают, и ты делаешь сальто в воздухе и падаешь прямо на руки четырех девочек. Это случится на третьей минуте. И потом девочки как бы выскользнут из своих кринолинов и все движения станут уже современными. Что-то вроде модерна. А потом на сцене появится десятый участник – кто-то из девочек, кто сможет исполнить лирическую роль. Надо потом нам троим вместе с Оксаной Юрьевной подумать, кто это будет, – и вы с ней как бы застыли в немой мизансцене, а в это время на сцене четыре пары пляшут все быстрее и темпераментнее. Девчонки даже визжат иногда. Все кончится внезапно. Все замирают в разных позах. Я увидел, что Руслан замрет, стоя на голове, а Карпова сядет на шпагат. Да не важно, что она не умеет делать шпагат. Сумеет скоро.