Исчезновения
Шрифт:
— Пошли вы к чёрту, идиоты, у нас всё в порядке! — послышался оттуда уже злой и раздражённый голос последнего.
Чем он уже начал опять выводить меня из равновесия. Нажав ещё раз кнопку звонка я уже более жёстко заявил:
— Откройте немедленно дверь, нам нужно лично убедиться в этом, или мы её сейчас выломаем! — сообщил я ему уже с явной угрозой в голосе. Чтобы он понял что его ждёт в перспективе, если он и дальше будет испытывать моё терпение.
Некоторое время из домофона слышалось тяжёлое сопения потом тот произнёс:
— Чёрт с вами, сейчас открою, только подождите
Видимо, сладкой парочке нужно было время, чтобы привести себя в порядок и что-то накинуть на свои плечи. Но делать было нечего, пришлось ждать. Через некоторое время дверь наконец отворилась, и я, оттолкнув плечом ошарашенного такой наглостью Майлса, прошёл внутрь вместе с сопровождающими меня бойцами Ларса.
Посмотрев с ненавистью на сидевшую за столом в халате Фрею, я через силу сдержался, чтобы не удавить её тут же. Но потом всё-таки передумал об этом решении, и повернувшись к солдатам, сказал:
— Этого деятеля арестовать, а с этой дамочкой я сам как нибудь разберусь!
— Что?! — воскликнул поражённо Майлс, видимо не веря своим ушам.
— Да ты вообще знаешь, кто я такой, идиот!
— Конечно, знаю, ты предатель и обвиняешься в организации государственного переворота и в подготовке убийства администрации колонии. Так что заткни свой рот, Майлс!
Услышав неожиданно подобное, тот сразу как-то сник и так и застыл с открытым от изумления ртом в коридоре. Видимо, пытаясь переварить услышанное и понять какими карами ему это грозит.
Через минуту застегнув на его запястьях наручники, его увели, а я приняв свой настоящий облик, остался один на один с ошарашенной подобным исходом событий Фреей.
— Ну что, моя лапочка, допрыгалась! — сказал я, повернувшись к ней, и бросив на стол планшет, включил для её ознакомления уже известную видеозапись.
Посмотрев её, та неожиданно для меня ехидно ухмыльнулась и издевательски заметила:
— Ну и дальше что, мой дорогой, будешь со мной делать?! Или ты думаешь, что только тебе можно налево шляться с кем вздумается?!
Чем она меня уже окончательно добила и окончательно взбесила. Схватив её за волосы, я нагнулся к ней и тихо прошипел ей прямо в ухо:
— Слушай сюда, дура чокнутая! С кем ты там трахаешься в отсутствие меня — это одно дело, а вот организация двойного убийства и переворота — совсем другое, и за это теперь тебя прямиком отправят гнить в тюрьме, и, поверь мне, надолго. А нашего пацана я как-нибудь воспитаю и без тебя, потаскуха хренова!
— Ты этого не сделаешь! — взвизгнула та и бросилась ко мне, пытаясь вцепиться своими когтями прямо в мояю физиономию. Правда, схлопотав хорошую оплеуху по щеке, тут же рухнула опять на кресло и истошно завыла, закрыв лицо руками.
Чего-чего, а бабских слёз я на дух не переносил, поэтому и застыл на некоторое время в растерянности, как истукан, не зная, что дальше мне с ней делать в такой ситуации. Как-никак, а с этой стервой я прожил не один год и всё-таки любил её, несмотря на все её выкрутасы.
— Значит так, хватит здесь слёзы лить, нужно было раньше своей башкой думать! — Заорал опять на неё я, через некоторое время.
— А теперь придётся расплачиваться за свои глупости. Уму непостижимо, как
— А теперь что прикажешь делать? Тебя Лаура теперь точно упекёт далеко и надолго. Ты же не только меня хотела на тот свет отправить, но и её в том числе!
— Я тебя ненавижу! — процедила та неожиданно сквозь зубы, и опять попыталась накинуться на меня. Молотя куда попало при этом по мне руками.
— Ты мне всю жизнь сломал своими любовными похождениями. Я всё бросила и приехала за тобой сюда. Я всю себя тебе отдала, а ты со мной обошёлся как с пустым местом! — истерично взвизгнула она и закрыв лицо руками опять зарыдала.
— Я тебя сюда не звал! — произнёс уже устало я, чувствуя, как меня от всего происходящего начинает просто колотить. Чего-чего, а подобного поворота событий я совсем не ожидал и даже не представлял, что в этой ситуации нужно делать. Поэтому просто попытался её хоть как-то вернуть на грешную землю.
— Жизнь, надо принимать такой, какая она есть, а не гнаться в ней за пустыми мечтами. Я никогда не был ангелом, и ты это прекрасно знала. Я такой, какой есть, со всеми своими недостатками, а ты всё это время пыталась из меня слепить что-то иное. Ладно ты от меня хотела избавиться со своим любовничком, но вы хотели устранить заодно и Лауру. А теперь всё, трендец! Лаура тебе никогда этого не простит, и даже я в этой ситуации уже ничем не смогу тебе помочь. Ты хоть это понимаешь своими мозгами?!
Подняв на меня глаза, Фрея наверное осознала наконец чем ей это грозит и вдруг изменившись в лице вцепилась мне руками в ноги и запричитала:
— Дейв, родненький, не сажайте меня, богом тебя молю, я же там подохну. Прости ты меня, дуру глупую, от ревности меня видно бес попутал. Делай со мной что хочешь, только не отбирай сынишку и не сажай в тюрьму. Я всё для тебя сделаю! — и, размазывая слёзы на глазах, опять зарыдала.
«Вот ведьма», — подумал я, — «и что теперь с ней делать, что я пацану скажу, когда он подрастёт. Что его мать сидит в тюрьме, потому что хотела угробить твоего папочку». Искоса взглянув на неё, я вдруг понял, наверно, на чистом подсознательном уровне, что ничего не могу на самом деле сделать с ней, и просто устало процедил:
— Значит так, быстро одевайся, едем домой — там разберёмся. Попробую ещё раз уговорить Лауру, чтобы она тебе ещё один шанс дала идиотке. А пока посидишь под домашним арестом, и молись богу, чтобы она удила не закусила, ты даже не представляешь, насколько она на тебя сейчас зла. Давай, нахрен, собирайся, сказал, хватит тут слёзы лить!
Через пятнадцать минут мы были уже у неё дома. Отправив нянечку сына домой, я забрал все ключи и, закрыв за собой дверь, отправился к Лауре просить на неё индульгенцию, а точнее, попробовать взять её на поруки. Как-никак, а она всё-таки мать моего ребёнка. К тому же я и сам не знаю, как буду жить без неё, если с ней что-нибудь случится в тюрьме. К тому же отчасти в том, что произошло, была всё-таки и моя доля вины. Надо было просто ей больше внимания уделять, и, может быть, ничего подобного бы и не случилось.