Исчезнувшая дочь
Шрифт:
– Что там скрипит? Я боюсь.
Отец поднялся к ней в комнату, принеся с собой запах дешевого пива, смешанный с кислой вонью шкур.
– Не бойся, дочка. Дома ведь тоже живые. Они, словно люди, ворочаются перед тем, как уснуть. Это просто скрипят старые косточки нашего пристанища. Дом желает тебе спокойной ночи, малышка.
Он умер, когда Анна уже родилась. Что ж, по крайней мере, она успела увидеться с дедушкой, хотя и не помнила этого. Он обожал внучку, с удовольствием возился с ней, и ему не надоедали ни бесконечные смены подгузников, ни пролитые на пол каши, ни бесконечная игра в «коняшку» на его коленке.
Как бы Джулии
Родители оба оставили Джулию, и точно так же поступал теперь Брайан. Значит, ей придется справляться со всем одной.
Джулия нащупала у изголовья сотовый. Вдруг каким-то немыслимым образом она умудрилась проспать звонок Уинн?
Вытянув руку, включила бра над своей стороной кровати.
На комоде осветилась рамка с тремя фотографиями. Эту рамку Джулии подарила на Рождество Анна, и они вместе целый час пересматривали альбомы, выбирая подходящие. На всех трех была Анна: новорожденный младенец, малышка на руках у Эдны, сидящей на диване в их старом доме, и, наконец, вместе с Брайаном и Джулией у синих дверей яслей.
Боже, до чего ужасно было оставить там ее в первый раз! Джулия словно утратила чего-то, сделалась неполноценной, лишилась части самой себя. На работе она тогда проплакала целый день. Кое-как дотянула до обеда, а затем, сказавшись больной, понеслась в ясли. Лишь обняв и поцеловав Анну, вдохнув ее запах, она вновь стала собой. И тогда же поклялась, что никогда не покинет свою дочь.
Но на следующий же день сделала это. Потом на другой день и на третий. В конце концов Джулия привыкла к этим расставаниям, хотя никогда не прекращала скучать по Анне.
Она внимательно посмотрела на фото. Оно было сделано в тот самый первый день. Анне едва исполнилось три месяца. Заплаканная Джулия, державшая дочку на руках, выглядела потерянной и уставшей. Она крепко прижимала Анну к груди. С самого рождения дочери она практически ни на минуту с ней не расставалась и вот впервые собиралась передать в чужие руки.
Даже по фотографии была заметно, как они с Брайаном любили тогда друг друга. Они нежно обнимались, вернее, Брайан обнимал жену за плечи. В объектив он не смотрел, не сводя глаз с лица Джулии, ясно читалась его забота и желание защитить. Но больше всего – любовь. Фотография идеального мужчины, обожающего жену и дочку.
Выйдя из яслей, они еще долго обнимались. Джулии стало даже смешно, что она так хорошо все это помнит. Например, запах его костюма. Какой-то странно затхлый, но отнюдь не неприятный. Брайан как раз поступил на работу в начальную школу и носил костюм, купленный в благотворительном магазине, а хлопоты молодого отца не позволяли ему отдавать его в чистку.
Это был мужчина, собиравшийся провести остаток жизни с женой. Оглядываясь назад, Джулия понимала, что и сама не представляла для себя иного будущего.
Как все изменилось. Брайан сделался ее тяжким бременем,
Накинув халат, она вышла из комнаты. Две верхние ступеньки лестницы скрипели, Джулия привычно ступила на них с осторожностью, чтобы не разбудить Анну, просыпавшуюся от малейшего шороха. Джулия не раз задавалась вопросом, не является ли причиной слишком чуткого сна дочери та суета, которую они с Брайаном разводили вечно вокруг колыбели дочери. Во время «тихого часа» сначала следовало убедиться, что в комнате темно, температура воздуха – правильна, не говоря уже о том, что процедура укладывания довольно сложна: сперва укачивание по раз навсегда заведенной схеме, затем, когда Анна начинала засыпать, ее осторожно помещали в колыбельку, поглаживая, пока дыхание не успокаивалось и можно было надеяться, что дочь вдруг не проснется. После этого они передвигались по дому на цыпочках, чтобы, не дай бог, не разбудить ребенка.
Ничего странного, что сон у Анны столь чуток. Она могла спать только в идеальных условиях. Любой, кто жалуется на бессонницу, уснул бы, как кошка на теплой крыше, если бы его полчаса укачивали, а затем сделали бы легонький массаж. Если бы у них с Брайаном родился второй ребенок, они относились бы ко всему куда спокойней. Уже знали бы, что да как. Впрочем, у них и времени бы не было повторить все так, как происходило с Анной. Правда, второго ребенка все равно нет. Выкидыш, а затем – внематочная беременность не оставили Джулии надежд. Она сделалась бесплодной, как однажды выразилась Эдна.
Бесплодная. На редкость выразительное слово, которое Джулия возненавидела. Именно такие слова предпочитала использовать Эдна. Мол, именно так говорили во времена ее молодости, и откуда ей было знать, что невестка обидится? Однако Джулия ей не верила. Эдна прекрасно понимала, что делает. Всегда понимала.
Долгое время она горевала о невозможности иметь других детей, но когда поняла, что любви к Брайану больше нет, вздохнула с облегчением. Во-первых, развестись, имея всего одного ребенка, проще. Во-вторых, она всегда опасалась, что не сможет любить второе дитя так же сильно, как Анну. Потому что это невозможно. Они с Анной были не просто матерью и дочерью, но лучшими подругами. Джулия сознавала, что так будет не всегда и вряд ли продлится долго, но пока она обожала ходить с Анной в кино, за покупками или в кафе. На Рождество утром они отправились смотреть «Щелкунчика». Анна сидела с открытым ртом, словно зачарованная. Джулия тоже почувствовала действие магии театра, превносящей драматизм в обыденную жизнь, чего прежде с ней никогда не случалось. Потом Анна часто спрашивала, когда вновь наступит Рождество и они поедут в театр.
В общем, ее любовь к Анне была всепоглощающей, так что хорошо, что у нее только один ребенок.
Один, который пропал.
Джулия сама себе в этом не признавалась, какая-то часть ее души была совершенно уверена, что Анна именно пропала. Разумеется, она еще надеялась, что дочь скоро найдут. У нее просто не было иного выхода. Без этой надежды она наверняка слетела бы уже с катушек. Но, сколько она ни отгоняла страшные мысли, страх никогда больше не увидеть дочь не уходил.
Она может никогда не встретиться с первым мальчиком Анны (который ей, конечно же, не понравится). Не быть свидетельницей ее первой влюбленности, не побывать на выпускном балу дочери и на ее свадьбе. Никогда не стать бабушкой. На карте стояло будущее не только Анны, но и Джулии с Брайаном.