Исчезнувшие без следа
Шрифт:
– У меня в сумке, там, на столе, найдите шприц и ампулы в желтой картонной упаковке.
Через несколько минут, когда он сделал укол, Хельга задышала ровнее.
– Теперь порядок, – пробормотал Смирницкий и шумно вздохнул.
Ему самому сейчас впору было принять успокоительное.
Хельга открыла глаза и долго молча смотрела на стоящего перед ней человека.
– Кто вы? – наконец спросила она.
Ее голос был тих и слаб.
– Меня зовут Игорь Николаевич.
– Что
– С вами все в порядке, моя милая. Вы меня узнаете?
– Нет.
– Ничего страшного, так и должно быть.
Воронцов неслышно отходил от окна. Он и хотел, чтобы Хельга его увидела, и одновременно боялся этого. Не мог себе представить, что с ним будет, если она его не узнает.
– Где я?
– Это ваша квартира, – ответил Смирницкий.
– Моя квартира?
В бесстрастный до этого голос Хельги добавился оттенок изумления. Она осторожно повернула голову, оглядывая незнакомое ей жилище, и вдруг наткнулась взглядом на Воронцова. Они оба замерли. Воронцову казалось, что сердце его разорвется.
– Саша! – сказала Хельга.
В ее глазах плеснулся восторг узнавания. Воронцов бросился к ней, и они обнялись.
Теперь он видел ее прежнюю. Обнимал – и ощущал каждую клеточку ее тела, такого знакомого и любимого. Будто кто-то сорвал оболочку и Хельга раскрылась – такая, какой была прежде. Воронцов целовал ее лицо, и она безропотно позволяла ему это, оглохнув и ослепнув от внезапно нахлынувшего счастья.
Смирницкий вышел из комнаты, но они этого даже не заметили.
– Все хорошо, Сашенька, – шептала Хельга. – Как давно мы не виделись! Мне кажется – целую вечность.
– Год, – сказал Воронцов.
– Год?
– Я потом тебе все расскажу. Ладно?
Хельга ответила ему счастливой улыбкой. Сейчас ее мало интересовало прошлое, потому что впереди было лучезарное будущее. Так ей представлялось.
– Ты нашел меня, да?
– Да, родная.
– И уже никуда не уедешь?
– Никуда.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Хельга снова улыбнулась. Ее по-прежнему окружала незнакомая обстановка, и она повела вокруг рукой:
– Что это, Саша? Где мы?
– Ты прожила здесь год.
– Неужели?
– Ты ничего не помнишь, Хельга. Но все узнаешь в свое время.
– Хорошо, – засмеялась она. – Но хотя бы скажи, где мы находимся. Это Москва?
– Нет.
Воронцов взял Хельгу на руки и поднес к окну, за которым под по-осеннему серым небом катила свои воды река.
– Это Волга, – сказал Воронцов.
– Ты шутишь! – засмеялась Хельга и прижалась к нему, как маленький ребенок.
– Нисколько.
– Я согласна, пусть будет Волга, – сказала Хельга и поцеловала Воронцова.
Ей сейчас действительно было все равно.
Вошел
– Все нормально? – осведомился Смирницкий.
– Да, – ответил Воронцов. – Но ей придется все рассказывать, она не помнит ничего.
Подумал и добавил:
– Как и я, впрочем.
В дверь позвонили. Хельга выбежала в коридор.
– Это, наверное, вернулся Шаповал, – нарочито бесстрастным голосом высказал предположение Смирницкий.
Воронцов, к сожалению, осознал это слишком поздно. Он не представлял в подробностях всего, что будет, но, сообразив, что должно было сейчас произойти, пришел в ужас. Он бросился вслед за Хельгой, но было поздно.
Хельга, открыв дверь и увидев перед собой невесть откуда взявшегося Стаса, замерла, но это продолжалось только доли секунды. Стас, который был вовсе не Стас, а Шаповал, не успел ничего сказать, потому что Хельга привычно подпрыгнула и ударом ноги нокаутировала бедного Шаповала. По всем правилам полагалось ударить поверженного противника еще раз – для пущей надежности, – но сделать этого Хельга уже не успела. Налетевший сзади Воронцов сбил ее с ног и прижал к полу, крикнув:
– Не смей его трогать!
Шаповал лежал на лестничной площадке, не подавая никаких признаков жизни. Дверь квартиры напротив приоткрылась, и в узкую щель, образовавшуюся при этом, выглянула испуганная старушка. Воронцов отпустил Хельгу, поднялся с пола и сказал:
– Все нормально, бабушка.
Когда он переступил через порог, старушка поспешно захлопнула дверь, и было слышно, как клацают стремительно приводимые в действие запоры двери.
Воронцов склонился над Шаповалом.
– Ты убила его, наверное, – пробормотал он.
– Если бы я хотела его убить, то сделала бы это. Он жив, Саша. Очухается, вот увидишь. Но ты-то зачем ввязался?
– Это не Стас!
– Ты шутишь! – недоверчиво улыбнулась Хельга.
Воронцов посмотрел на нее долгим взглядом.
– Знаешь, я и сам не очень ясно себе представляю, что происходит, – признался он. – Но думаю, что нам все объяснят в конце концов.
Глава 56
Удалов объявился среди ночи. Позвонил в дверь, ему открыли, и он ввалился в квартиру – грязный, лицо в ссадинах, правая рука в кармане старенького плаща, который был ему явно не по размеру. Первым человеком, которого он здесь увидел, была Хельга. С ней Удалов никогда прежде не встречался, поэтому смотрел настороженно, и только когда в коридор вышел Смирницкий, Удалов несколько обмяк и в его глазах появилось некоторое облегчение.
– Кто в квартире? – быстро спросил он.