Исчезнувшие тени
Шрифт:
Вся рука Земцова была покрыта глубокими уродливыми шрамами, а на пальцах совсем не было ногтей.
Хантер так и не решился пожать руку майора.
Тот надел обратно черную кожаную перчатку и коротко кивнул.
– Честь имею.
С этими словами он покинул зал.
Все смотрели ему в след.
Наконец молчание прервал граф ван ден Ален, процедивший сквозь зубы:
– Удивительный варвар…
Услышав это Сильви зарделась и, несмотря на протесты родителей, быстрым шагом вышла вслед
Лоссаль проговорил металлическим тоном.
– Этот варвар, господин ван ден Ален, неделю провел у боевиков, и одному Богу известно, ЧТО ему пришлось пережить, пока его не освободили. Этот варвар – не раз лицом к лицу сражался с бандами и проявил себя блестяще. Думаете он, и подобные ему делают это ради вас? Не заблуждайтесь, они делают это ради того, чтобы этот мир окончательно не превратился в ад.
Поклонившись, Лоссаль в сопровождении ди Маджио покинули зал под бравурную музыку оркестра.
– –
Земцов с задумчивым видом брел по улице незнакомого города, в голове роились мысли.
Он уже почти дошел до середины моста Эразма – крупнейшего в Роттердаме, когда увидел прямо перед собой знакомый силуэт.
Зябко обнимая собственные плечи на ветру, ему на встречу шла Сильви.
Девушка не поднимала на него глаза, а лишь проронила:
– Прости их, Денни…
Земцов только вздохнул и с улыбкой накинул на плечи девушке свой плащ.
– Похоже, во время каждой нашей встречи я должен согревать Вас, миледи – с улыбкой сказал он.
Сильви благодарно посмотрела не него.
– Должен признать, у тебя отличный жених – с сарказмом продолжил Земцов – я впечатлен.
Сильви покраснела.
– Я… должна была… я тебе объясню…
Земцов остановил ее, приложив палец к губам девушки.
– Ты не должна ничего объяснять…
Они некоторое время молчали, глядя друг на друга.
Затем Сильви прильнула к нему.
Они стояли обнявшись, и, казалось, весь мир остановился ради них двоих.
Глава 8
Всю ночь Земцову не удалось толком сомкнуть глаз.
Вокруг творилась какая-то чертовщина. Всюду в темноте незнакомого гостиничного номера слышались шорохи и скрип старых дубовых половиц.
Казалось, словно кто-то невидимый быстро ходил мелкими шагами полукругом возле кровати, затем быстро отбегал к входной двери, через мгновение немыслимым образом оказываясь у окна на другом конце комнаты.
Привыкший за время службы на Ближнем Востоке реагировать на малейшее движение, Земцов то и дело подскакивал в постели, стряхивая с себя остатки тревожной дремоты, и включал расположенную на прикроватной тумбочке лампу.
Обведя комнату озадаченным взглядом, он
На мгновение Земцов задумался.
Темноты он никогда не страшился, даже в детстве, когда в каждом из нас живет первобытный, выработанный еще далекими предками священный трепет перед мраком ночи.
Земцова темнота всегда манила своей таинственностью. Ему очень хотелось знать, что скрыто за ее мраком, и он испытывал истинное удовольствие, когда черное полотно прорезал лучик подаренного дедом карманного фонарика.
Дед – страстный опытный охотник, всегда учил его уважать темноту, относиться к ней как к живому существу, способному в случае необходимости дать укрытие, или наоборот, укрыть твоего неприятеля.
В какой-то момент к Земцову пришло осознание, что вопреки расхожему мнению яркий свет дня не менее подходит для темных делишек, нежели мрак ночи. Поэтому бояться темноты просто глупо.
Земцов понимал, что людям проще жить в мире, где все делится на черное и белое, где день создан для благих дел, а ночь – для коварных злодеяний.
Гораздо больше майора страшила другая тьма… та, что живет в каждом человеке, и иногда выходит наружу, вынуждая его совершать страшные поступки.
Земцов давно пришел к выводу, что его судьба и судьбы тысяч других, связавших себя с нелегким ремеслом защиты закона и справедливости, неразрывно связаны с тьмой и все они, словно лучик фонарика из его далеких детских воспоминаний, разрезают тьму, заставляя ее отступить на время, но победить ее до конца им не дано.
Земцов решил не выключать в комнате свет.
«Пусть тьма отступит».
В очередной раз взбив неудобную жесткую подушку, он прилег и постарался уснуть.
Сколько времени прошло, Земцов не помнил, но он увидел огромный, залитый солнцем цветущий луг, какие часто можно встретить в центральной полосе России. Проведя рукой по высокой траве, майор с удивлением отметил, что она полностью здорова и избавлена от извечной черной перчатки. В этот момент он окончательно убедился, что спит.
Слева и справа виднелись, точно сошедшие с пейзажа, небольшие рощицы, из которых доносились мелодичные песни соловьев.
На душе было тихо и спокойно.
Вдруг, подул резкий порывистый ветер, и картина вмиг переменилась.
Небо заволокло свинцовыми тучами, которые, словно низкий потолок давили на голову. Трава вокруг пожухла и стала буро-коричневой. Соловьиные рощи исчезли, сменившись враждебным осенним бором, словно стена стоявшим перед майором.
Земцов понял, что находится на опушке Каннок-Чейзского леса.
Некоторые деревья уже стояли совершенно голыми, на других местами еще виднелась коричневая листва.