Исчезнувший
Шрифт:
У матрешки с принятием вертикального положения проблем не возникло. Хотя при огромном количестве тряпок, обмотанных вокруг тела, а также из-за отсутствия привычки заниматься зарядкой по утрам, делала она это дольше, чем обычный человек. Но сделала. Выпрямилась и плотоядно уставилась на меня.
— Ящик на место оттащи, — скомандовал я.
— Зачем?
— Ненавижу ящики. У меня от них импотенция делается. Короче, ты любви хочешь?
— Ага, — сообразила она, схватила ящик и поперла туда, откуда взяла. Но тут
Я еще раз осмотрелся. Из положения сидя открывался несколько другой вид на помещение. Внимание сразу привлекла куча, сваленная в небольшом закутке, который, судя по останкам унитаза, некогда был туалетом.
Еще раз попробовав подняться, я с удовлетворением отметил, что массаж помог — ноги, хоть и не вполне, начали слушаться меня. С руками было сложнее, но в них тоже появилось покалывание — значит, кровь потекла по жилам.
Проковыляв к экс-туалету, я растянул губы в ухмылке. Куча оказалась моими манатками. Ликвидаторы, мать их, раздевали меня здесь. Ну, правильно — не голым же по улице тащить.
Открытие если и не явилось лучиком надежды, то приятной неожиданностью стало точно. В данный момент я был почему-то уверен, что умирать лучше одетым. Гораздо лучше. А потому принялся одеваться.
— А это ты зачем? — матрешка неслышно подкралась сзади и теперь с подозрением наблюдала за моей борьбой с пуговицами.
— Замерз, — пояснил я.
— А трахаться мы в одежде будем, что ли?! — она повысила голос до предыстерического. Появись сейчас в поле слышимости ликвидаторы — проблем не миновать.
— Цыц! — приказал я. — У меня ноги не сгибаются, руки не сгибаются. У меня вообще ничего не сгибается! Как я в таком состоянии трахаться буду? Отогреюсь — поговорим.
— Смотри, — слегка успокоившись, пригрозила она. — Обманешь — своих позову.
— А твоих здесь много? — спросил я с надеждой.
— Человек семь.
— Не поможет. Понимаешь, тетка, сейчас сюда два плохих мишугенера придут, с ножиками и пистолетами. Так что семь бомжей — это мало. Эти двое их перестреляют, как курей на огороде. Им это — раз плюнуть, потому что они — мафия.
— Ты что говоришь такое? — встревожилась матрешка. — Какая мафия?
— Злая, — я натянул свитер и принялся за ботинки. Хорошо, те были на липучках — моя врожденная неприязнь к шнуркам наконец оправдала себя. — А ты думала, я для собственного удовольствия висел? Меня хотели пытать, убить и съесть.
— И что делать? — матрешка потихоньку начала скатываться на блеющий тон.
— Не орать, — посоветовал я, натягивая куртку. — Пока она не знают, что я освободился — нам плюс. А дальше видно будет.
— А почему сразу не предупредил?
— А самой сложно догадаться? — где-то скрипнула дверь, и я толкнул матрешку к выходу. — А ну, спрячься где-нибудь и не отсвечивай. Если жить хочется.
Жить ей,
Я поднял с пола фигурную бутылку забугорного образца и отступил к стене. Занял позицию слева от входа, осмотрелся и решил, что это лучшее, чем можно побаловать себя в сложившейся ситуации. В том, что возвращались именно ликвидаторы, сомневаться не приходилось — шаги слышались отчетливо и звучали они весьма уверенно. К тому же присутствовали в двойном экземпляре. От очной ставки, стало быть. Решили отказаться.
Потом стали различимы голоса. Вернее, слова, потому что голоса слышались уже давно.
— Не нравится мне в последнее время Ленивый, — говорил коротышка. — Что-то он в последнее время мутный стал. Ой, чувствую, потолкую я с ним…
— Один не лезь, — сказал на это длинный.
— А че, думаешь — не справлюсь? — в голосе коротышки прозвучал истеричный вызов.
— Справишься, справишься, — успокоил длинный. — Только мне тоже с ним пообщаться хочется. Ты же старого друга обламывать не будешь, да?
— Тебя обломишь, как же…
В каморку проник сперва луч света — подозреваю, от того самого фонарика, что ослепил меня у кабака, — а следом вошли и сами ликвидаторы. Некоторое время тупо пялились на то место, откуда меня уже не свисало, а затем коротышка спросил:
— А где?..
— А вот, — я шагнул вперед и изо всей силы опустил бутылку на голову длинного. Стекло не выдержало и разлетелось на мелкие осколки, загадочно блестя в лучах света.
Длинный тоже не выдержал, и очень необычно, складным метром, осыпался на пол. Прямо там, где стоял. Я впервые наблюдал такой способ падения, и мне понравилось.
Коротышка среагировал на удивление быстро. Сиганул метра на два в сторону и, выхватив из-за пояса пистолет, развернулся ко мне. Эйфория от того, что удалось быстро расправиться с одним из противников — да еще с тем самым, что казался наиболее опасным, — оставила меня, можно сказать, даже не погостив. И тот факт, что рука сжимала такое знатное оружие, как «розочка», ничего не давал.
— Че ты, сука?! — взвизгнул коротышка, пытаясь разобраться в том, что же произошло. — Ты кто?! — И, осветив меня фонариком: — Ты как?
— Да я нормально, — раздосадовано сказал я и отбросил «розочку». — Только замерз немного. Слез погреться. Я пойду, да?
Я имел в виду трубу отопления, на которой я благополучно провисел столько времени. И, чтобы не было сомнений, даже рукой указал. И даже шаг в ее направлении сделал. Но коротышка моей покладистостью не впечатлился.
— Стоять! — скомандовал он все тем же писклявым голосом. — Как ты снялся?
— Я фокусник, — устало объяснил я. — Маг и факир. Гарри Гудини, слышал?