Исчезнувший
Шрифт:
— Звонил Марлоу, — сказал он Сакс.
Начальник патрульной службы. Что случилось? — подумал криминалист, заметив озабоченность Селлитто.
— Он хочет видеть тебя в городе завтра в десять утра, — продолжал детектив. — Это связано с твоим повышением. — Селлитто нахмурился. — Он просил передать тебе что-то насчет твоих оценок на экзаменах. Но что же? — Он уставился в потолок. — Что же это было? — Сакс бесстрастно смотрела на него, хотя Райм заметил, что она вонзила ноготь в руку. — Ах да, вспомнил! — Селлитто щелкнул пальцами. — Он сказал, что ты набрала третий по счету балл за всю историю
Задыхаясь, она мчалась вперед, по бесконечному коридору, выстланному серым линолеумом. Мысли Кары занимали сейчас не покойный Эрик Вейр, не его безумный ассистент Артур Лессер и даже не сверкающая иллюзия пожара в «Сирк фантастик». Нет, Кара думала только об одном — успеет ли она?
Вперед, по полутемному коридору. Мимо закрытых и открытых дверей, из которых до Кары долетали то звуки музыки или телевизора, то слова прощальной беседы: родственники покидали обитателей приюта, так как воскресные часы посещения уже подходили к концу.
Возле палаты матери Кара остановилась, сделала несколько глубоких вдохов и, волнуясь больше, чем перед выходом на сцену, вошла.
— Привет, ма!
Отвернувшись от телевизора, ее мать удивленно заморгала и радостно улыбнулась:
— Ой, посмотрите, кто пришел! Привет, дорогая!
Боже, подумала Кара, глядя в ее сияющие глаза. Она вернулась! Она действительно вернулась.
Подойдя к матери, Кара обняла ее и села на стул.
— Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно. Правда, сегодня немного прохладно.
— Я закрою окно.
— Я уже думала, что ты не придешь, милая.
— Я была очень занята. Ты не поверишь, когда я расскажу, чем именно, мама.
— Жду с нетерпением.
— Не хочешь ли чаю или чего-нибудь еще? — оживленно спросила Кара.
— Нет, ничего не надо... Не выключишь этот телевизор? Лучше я с тобой поговорю. А все из-за этого дурацкого пульта управления — никак не могу заставить его работать. Иногда мне кажется, будто кто-то проникает сюда и меняет кнопки.
— Я рада, что ты еще не заснула.
— Мне так хотелось поболтать с тобой, что я не стала бы засыпать. — Кара улыбнулась. — Я только что думала о твоем дяде, милая. О моем брате.
Кара кивнула. В их семье покойный брат матери считался паршивой овцой. Он уехал на Запад, когда Кара была еще совсем маленькой, и с тех пор не поддерживал связи с семьей. Мать Кары и дедушка не желали говорить о нем, а на семейных собраниях запрещалось упоминать его имя. Тем не менее какие-то слухи все же иногда доходили. Они не отличались достоверностью, но были весьма противоречивы: дядя был геем, он не был геем, был женат, но имел связь с цыганкой, застрелил человека из-за другой женщины, он никогда не был женат и спился, играя в джазе...
Каре всегда хотелось узнать правду о дяде.
— Так что насчет дяди, мама?
— Рассказать?
— Конечно! — Кара подалась вперед и положила руку на плечо матери.
— Когда же это было? Наверное, в мае семидесятого или семьдесят первого. Год точно не помню, уж извини, но уверена, это был май. Твой дядя и несколько его армейских
— Он был военным? Я не знала об этом.
— О, в форме он выглядел красавчиком. Конечно, они пережили там ужасное время. Лучшего друга твоего дяди убили у него на глазах. Этот крупный негр умер на руках у твоего дяди. Ну вот, Том и еще один солдат решили помочь семье погибшего друга. Они отправились на юг и купили там корабль. Можешь представить себе дядю на лодке? Я — нет. Мне все это казалось очень странным. И вот они начали ловить креветок. Том сделал себе на этом состояние.
— Мама! — ласково сказала Кара.
Ее мать улыбнулась какому-то своему воспоминанию и покачала головой.
— Корабль... В общем, предприятие оказалось очень удачным. И все удивлялись, потому что никогда не считали Тома умным. — Глаза матери оживились. — Но знаешь, что он обычно говорил им?
— Что, мама?
— Дурак по-дурацки и поступает.
— Хорошее выражение, — прошептала Кара.
— О, он понравился бы тебе, Дженни. Знаешь, как-то раз Том даже встречался с президентом США. И играл в пинг-понг в Китае.
Не замечая того, что Кара тихо плачет, старая женщина продолжала рассказывать ей «Форест гамп» — фильм, который только что видела по телевизору. Дядю Кары на самом деле звали Гил, но в фантазиях ее матери он стал Томом — очевидно, потому, что в фильме снимался Том Хэнкс. Сама Кара превратилась в Дженни — подружку Фореста.
«Нет, нет, нет, — в отчаянии думала Кара, — я все равно не успела бы».
Душа матери пришла и ушла, оставив вместо себя иллюзию.
Рассказ старой женщины перепрыгивал с одной темы на другую: добыча креветок в Мексиканском заливе сменялась ловлей тунца в Северной Атлантике, после чего ее брат, в смокинге, вдруг начинал играть на скрипке на палубе тонущего океанского лайнера. Образы из книг и фильмов переплетались с реальными воспоминаниями. Вскоре «дядя» Кары исчез — как и всякая связь с реальностью, — и рассказ стал безжизненным и скучным.
— Это где-то снаружи, — сказала под конец старая женщина. — Я знаю, что это там. — И закрыла глаза.
Кара сидела возле матери, пока та не уснула. Но ведь мать все-таки приходила в сознание, думала она, иначе Джейнин не стала бы звонить.
А если это случилось один раз, то может повториться снова.
Наконец Кара вышла в темный коридор, размышляя о том, что при всех ее талантах ей недостает главного: она не может перенести мать в то место, где сердца до самого последнего дня горят пламенем любви. Где каждая глава семейной истории сохраняется в памяти. И где пропасть между родными людьми — не более чем эффект, непродолжительная иллюзия.
Глава 49
Глава Дивизиона патрульной службы Джеральд Марлоу, мужчина с густыми кудрявыми волосами, отличался большой осмотрительностью. Эта черта развилась в нем за двадцать лет работы «на земле» и особенно укрепилась за пятнадцать лет еще более опасной службы — во главе патрульных.
Стоя перед ним в это утро почти что по стойке «смирно», Амелия Сакс мучилась от привычной боли в суставах. Кабинет Марлоу находился в угловой части Большого дома — Полицейская площадь, один.