Исчезнувший
Шрифт:
После этого Джейнин и Том ушли, чтобы вместе пообедать и, как старые бойцы, обменяться рассказами о тех, кого им приходилось лечить. Райм же позвонил Каре. Та вскоре приехала, и у них состоялась беседа. Райм чувствовал себя неловко, ибо не очень-то умел говорить с людьми об их личных проблемах. Противостоять бессердечному серийному убийце совсем не то что пытаться проникнуть в чью-то нежную душу.
— Я не слишком разбираюсь в вашей профессии, — сказал тогда Райм, — но ваше воскресное выступление произвело на меня сильное впечатление. А это обычно довольно трудно сделать. Вы прекрасно выступали.
— Для
— Нет, — твердо возразил он, — для исполнителя. Ваше место — на сцене.
— Я когда-нибудь попаду туда, но пока еще не готова.
— Проблема в том, — после долгой паузы проговорил Райм, — что когда-нибудь вы туда можете уже и не попасть. — Он окинул взглядом свое тело. — Порой мешают... обстоятельства. И тогда вы лишитесь чего-то очень важного. Потеряете его навсегда.
— Но мистер Бальзак...
— ...удерживает вас. Это очевидно.
— Он желает мне только добра.
— Нет. Не знаю, о чем он думает, но явно не о вас. Посмотрите на Вейра и Лессера. На Китинга. Вспомните ваши собственные слова о том, как вас гипнотизируют наставники. Поблагодарите Бальзака за то, что он сделал для вас, оставайтесь с ним в дружеских отношениях, пришлите ему билеты в ложу на свое первое выступление в «Карнеги-холл», но сейчас уходите от него — пока это возможно.
— Я же не загипнотизирована! — рассмеялась Кара.
Райм догадался, что она пытается понять, насколько сильно зависит от своего учителя.
— В какой-то мере мы можем повлиять на Кадески, — продолжал он, — после всего, что для него сделали. Амелия говорила мне, что вам очень нравится «Сирк фантастик». Думаю, вам нужно устроить пробу.
— Даже если это произойдет, у меня есть личные обстоятельства. Моя...
— Мать? — прервал ее Райм.
— Да.
— Я потолковал с Джейнин. — Кара замолчала. — Позвольте рассказать вам одну историю.
— Историю? — удивилась Кара.
— Да. В свое время я возглавлял здесь, в Нью-Йорке, отдел криминалистики — типичная административная должность со всей ее канцелярской рутиной. Но больше всего на свете я любил обследовать места преступлений и даже после повышения старался как можно чаще выезжать на вызовы. Ну так вот: несколько лет назад в Бронксе орудовал серийный насильник. Не стану вдаваться в подробности, но сложилась неприятная ситуация и мне очень хотелось взять его. Патрульная служба сообщила, что полчаса назад произошло очередное нападение и вроде бы остались неплохие вешдоки. Я выехал в город, чтобы все осмотреть. Прибыв туда, я узнал, что у моего заместителя и хорошего друга случился сердечный приступ. Очень серьезный. Этот молодой парень был в хорошей форме, однако послал за мной. Но я остался, осмотрел место преступления, заполнил необходимые документы и только после этого поехал в больницу. Я очень спешил, но все равно опоздал — он умер. Прошло уже много лет, но и сейчас это причиняет мне боль. Однако по-другому я бы не поступил. Ни за что.
— Вы хотите сказать, что я должна перевести мать в другое место, — с горечью спросила Кара. — В более дешевое. Только так я смогу быть счастлива.
— Конечно, нет. Поместите мать туда, где ей дадут то, что нужно, — уход и общение. Но не то, что нужно вам. Реабилитационный центр разорит вас... Видите ли, если у вас есть
— А вы знаете, что представляют собой некоторые из этих заведений?
— Вероятно, не слишком хорошо. Ваша задача — найти такое, где вы чувствовали бы себя комфортно. Простите за грубость, но я не отличаюсь особой деликатностью.
Кара покачала головой.
— Послушайте, Линкольн! Допустим, я соглашусь с вами, но известно ли вам, как много людей горят желанием устроиться в «Сирк фантастик»? Они же получают по сто резюме в неделю!
Райм улыбнулся:
— Об этом я уже думал. У Неподвижного Человека есть кое-какие соображения...
Теперь Сакс почти все поняла.
— Мы решили назвать этот трюк «Побег подозреваемого», — пояснила Кара. — Я хочу дополнить им свой репертуар.
Сакс взглянула на Райма:
— А почему ты мне ни о чем не сказал?
— Прости. Ты была в городе, и я никак не мог дозвониться.
— Если бы ты посвятил меня в это, могло бы получиться еще лучше. Тебе следовало оставить сообщение.
— Прошу прощения. Ты же знаешь, я не так уж часто совершаю подобное. По-моему, ты должна это оценить, хотя я не думаю, что возможно сделать еще лучше. Выражение твоего лица было неподражаемым. Оно придало этой сцене полное правдоподобие.
— А Бальзак? — спросила Сакс. — Он не был знаком с Вейром? Не был вовлечен в это дело?
— Чистейшая выдумка, — рассмеялся Райм. Мы с Карой и разработали весь этот сценарий.
Сакс пристально посмотрела на девушку.
— Сначала тебя зарезали, в то время как я должна была тебя охранять. Потом ты превратилась в подозреваемую. — Она притворно вздохнула. — Довольно трудно дружить с таким человеком.
Кара предложила пойти в кубинский ресторан, купить еды и тем самым взять реванш за субботнюю неудачу, но, по мнению Райма, это был лишь предлог для того, чтобы выпить тамошнего густого кофе. Не успели они прийти к какому-либо решению, как у Райма зазвонил телефон.
— Приказываю — ответить на звонок, — скомандовал криминалист. Через секунду послышался голос Селлитто.
— Линк, ты очень занят?
— Возможно, а что?
— Нет покоя от этих гадов... Нам снова нужна твоя помощь. У нас тут одно загадочное убийство.
— Помнится, в прошлый раз дело было «чудным». Похоже, ты придумываешь эти эпитеты, чтобы привлечь мое внимание.
— Нет, правда, мы ничего не можем понять.
— Ладно, ладно, — проворчал криминалист, — давай подробности.
В переводе это означало: Линкольн Райм очень доволен тем, что еще некоторое время ему не придется скучать.
Остановившись возле входа в свой магазин, Кара вдруг заметила то, на что за полтора года работы ни разу не обращала внимания: дыру в верхнем левом углу зеркального стекла, завиток граффити на двери, выставленную в витрине пыльную книгу о Гудини, раскрытую на странице, где повествуется о веревках, которые он использовал во время выступлений.
Внутри помещения вспыхнул огонек — мистер Бальзак закурил сигарету.
Кара вздохнула. Это надо сделать, сказала она себе и вошла.