Ищите женщину
Шрифт:
НАЧАЛО ДНЕВНИКА ВАДИМА КОКОРИНА
"Вот и приспело, подобно классикам жанра, начать свое повествование. И я хочу, подражая известному рязановскому киногерою, замахнуться на Шекспира, понимаешь, Вильяма нашего. А что, рано? Но ведь однажды станет поздно? А сюжетец, кажется, выстраивается весьма прелюбопытный, батенька…
Но для того чтобы начать сначала, необходима предыстория. И вот ее-то я даже и не знаю – стоит ли воскрешать? А с другой стороны, куда без нее? И дневниковая форма подачи материала в этом смысле чрезвычайно
Итак, я, кажется, уже имел все шансы попасть в Штаты. Все. Кроме одного. Я не учел, что есть конторы, для которых моя фамилия – Кокорин, такая скромная и безобидная, – является, как теперь модно выражаться, знаковой. Все, давно кончились райкомы с их старыми большевиками, с их разрешениями и запретами.
Вот, к слову, вспомнился один любопытный эпизод из прошлого. Но я о нем обязательно напишу позже…
Давно ушли в прошлое идеологические учреждения, диктующие нам, как жить, чем заниматься, а от чего шарахаться, как от сатаны. Я так думал. Увы. И мое знакомство с ними состоялось.
Я проанализировал все случившееся и понял, что моей вины ни в чем не было. Как ничто от меня, в сущности, и не зависело. Все уже было предопределено.
Но – к делу!
Папаша Катьки Бессоновой – личность, как говорится, широко известная в довольно узких кругах. Тех, куда ваш покорный слуга, вероятно, никогда – ни прежде, ни в будущем – хода не получит. И слава богу! Есть такой институт ответственных референтов по специфическим, как сказала Катерина, вопросам, без которых и наш президент, и премьер ну просто как без рук. Мистер Бессонов – один из советчиков. Но к чему я?
А к тому, что, когда мы с ней, с Катькой, основательно поддатые и окончательно утвердившиеся в близком телесном знакомстве, покинули мою однокомнатную берлогу, оставив на кухне Рэмку продолжать шарить по сексуальным погребам Интернета – а что ему еще оставалось? Виноград-то зелен! – я понял: мы проживаем две жизни одновременно. Одну – тайную – нам диктуют, а во второй мы еле-еле сводим концы. Катька – девка славная и без предрассудков. Я убедился. Она далеко откатилась от папы. Но это обстоятельство вряд ли было причиной происшествия с нами в ту несчастливую ночь.
Короче, возле пустой троллейбусной остановки, где мы с Катькой пытались безуспешно отловить такси, остановилась довольно приличная машина – «вольво», из которой вывалились трое «джентльменов», тут же заявивших свои права на владение ее, Катькиным, разумеется, телом. Я, как в том анекдоте, стал возражать и получил довольно крепко в ухо. Но… какой же русский, и так далее? В общем, я кинулся в атаку. И небезуспешно. Катька тоже не сдавалась. Кавалеры никак не могли запихнуть ее в машину, а я бушевал, мешая им это сделать. И даже сумел нанести некий урон: свернул и отодрал
И тут появилась спасительная милиция. Так я почему-то решил. Объяснения на месте были короткими. Оказывается, этот уличный дебош учинил именно я. Девушка, видите ли, ловила такси, трезвые добропорядочные граждане собрались ей помочь, довезти до дома, ибо время позднее, а с одинокой девицей могут случиться бог знает какие неприятности. Но тут вмешался пьяный идиот, то бишь я, который почему-то кинулся на них с кулаками, стал все крушить вокруг и громко «выражаться матом» – просто изумительная формулировка!
Насмерть перепуганная Катерина что-то вякала невразумительное, но ее никто и не собирался слушать. Менты заявили, что я пьян и это усугубляет мою вину. Лбы из «вольво» не возражали, чтобы мне впаяли на всю катушку, и отправились следом за «УАЗом», в котором везли нас с Катериной, в отделение милиции для составления протокола и проведения соответствующих анализов на предмет содержания во мне алкоголя. Могли б и не мучиться, я б и сам сказал: шестьсот граммов, но в течение двух часов. Поэтому не так заметно.
В ментовке, как выражаются герои моих журналистских упражнений, нас с ней сразу же развели по разным кабинетам, это чтобы мы не могли договориться, – и началось. Что с Катериной, не знаю, а я действительно попал в серьезный переплет.
Теперь вспоминать смешно – время прошло, а тогда мне было не до смеха. Били меня грамотно. И недолго, потому что профессионалы. Утром, уже дома, я никаких следов на собственном теле не обнаружил, но ковылял около двух недель. Боялся даже, что придется по этой причине отложить полет в Нью-Йорк. Но правильно говорят, что на молодом заживает как на собаке. Зажило. Потом.
Отделав, меня облили ведром воды и оставили валяться на полу. Самостоятельно подняться я не мог. И еще одну вещь сумели сделать менты – полностью меня отрезвить. Правда, мне пришлось облевать им весь пол и частично стены. Может, по этой причине они и прекратили? Уж больно неприглядный вид был у жертвы? Но, так или иначе, через час-другой меня выволокли в коридор и доставили в соседний кабинет. Ментов там не было. Сидел вполне симпатичный седой дядечка и рассматривал меня с укором: мол, и как же ты, милок, докатился-то до жизни такой. Он жалел меня, но, ей-богу, мне было его жалко еще больше – просто страдал, бедный, глядя на меня.
– Ну рассказывай, – сказал он печально.
– О чем? – во мне вспыхнули сразу все обиды. – О том, как меня изметелили ваши сотрудники? О том, как они собирались изнасиловать мою девушку?
Я задал много вопросов, смешав в кучу и правых, и виноватых. А он слушал и кивал, кивал…
– Странно, – сказал вдруг. – А девушка-то как раз жаловалась на то, что изнасиловал ее именно ты. У себя дома. В присутствии своего приятеля, который при этом подавал советы. Ну что будем делать? Кому верить? К ней, кстати, вызвали судмедэксперта, возьмут анализы спермы. Что скажешь?