Ищу того, не знаю кого
Шрифт:
Леший поперхнулся, а избушка переступила ногами. Как-то недобро переступила!Сама изба оказалась совсем невелика. Над коньком крыши хохолок виднеется. А перед нами – стена бревенчатая, глухая.
Я примерилась, с какой стороны обходить сруб. Тронула поводья. Умница Игрунка осторожно двинулась по поляне.
Изба, пару мгновений помедлив, вдруг вильнула… тылом – и повернулась. Снова ко мне глухой стеной.
– Эх ты, колдунья! Сказок-то не ведаешь! – снисходительно объявил вдруг Ганька. – Во как надо! Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне
Помолчали. Избушка с места не сдвинулась.
Помолчали еще.
– Ганька, – решила я наконец сообщить очевидное, – тут со всех сторон лес. Как ей к нему задом-то повернуться?
Молодец крякнул и глубоко задумался.
– Цыпа-цыпа! – льстиво подала голос уже Варвара. – Избушечка! Красавица!
– Кхм! – кашлянул леший и указал глазами на шпоры на лапах.
– По-моему, это самец, – сообщила я Варваре, и та поперхнулась.
7
Стоило мне глаза отвести, как леший сгинул, точно сквозь землю провалился. Похоже, не ладит он с Ягой.
Глубоко вздохнув и окинув вредный домишко взглядом, я приняла решение.
– Берем противника в окружение! Варвара – стой на месте. Ганька – заходи справа. Я налево пойду.
Понятливо – в кои-то веки! – кивнув, добрый молодец ссадил девицу на землю и широко зашагал, куда велено.
Я тронула поводья, направляя Игрунку по краю поляны. Избушка переступила на лапах в одну сторону, замерла и возмущенно подпрыгнула, а потом и вовсе завертелась волчком.
– Так тебе, петух драный! – мстительно пробормотала я.
И тут изба наконец замерла, а прямо передо мной со скрипом распахнулась дверь.
Первым из нее буквально вылетел с диким мявом, растопырив лапы, черный кот с ошалелыми круглыми глазами. Приземлившись, как полагается, на все четыре, кот встряхнулся, встопорщил шерсть, яростно зашипел – и прыснул куда-то в кусты.
– Кому там неймется?! – грозно грохотнуло из темного дверного проема.
В первый миг я едва с кобылы не свалилась. Потому как голос был отчетливо мужской – густой, сочный… может, и не бас вроде Ганькиного, но уж на старушечий писк никак не тянул.
Тут же, будто спохватившись, в избушке закашлялись – а затем уже дребезжащим фальцетом продолжили:
– Чаво надоть?
Когда ко мне с двух сторон успели подойти Ганька с Варварой – я и не заметила.
А только в рыжей невеличке вдруг откуда-то проснулась храбрость – девчонка выступила вперед, уперев руки в бока.
– А ты б, хозяюшка, попервой-то гостей в дом пригласила, напоила-накормила, в баньке попарила да спать уложила – а там уж и о делах можно разговоры разговаривать!
– В баньке? – с непередаваемым ошеломлением протянул голос, и в дверном проеме показалась наконец хозяйка дома. – Это тебя, что ли… в баньке попарить?
Взгляд ее остановился почему-то не на Варваре, а на мне, а в кустах скрипуче захихикали. Недалеко, стало быть, леший-то ушел.
Выглядела Яга… странно. Сгорбленная, согнутая в три погибели – а все одно макушкой едва дверной
Рука, которой Яга опиралась о косяк, тоже оказалась примечательной. Крупная такая рука, сильная. Такой бы дубину держать, а не травки в ступке толочь.
С другой стороны, все, кого я знала, описывали Ягу как жуткую старушенцию. Кто ее знает.
Но вот этими ручищами меня парить точно не надо. Спасибо, что-то не хочется.
Да и нет тут как будто баньки-то поблизости. В той избе поди одна комнатенка тесная, где и двоим не повернуться.
– Баньку, так и быть, не надо, – вздохнула я. – А в дом пустила бы ты нас, хозяюшка? Чай, устали с дороги. Да и дело к тебе есть.
Чем буду задабривать старуху, я заранее не продумывала. Мало ли что ей понадобиться может. Да и то сказать, мне-то есть что предложить, царевна я али где?
– Ну пожалуйте… гости незваные, – не особенно гостеприимно буркнула ведьма – и от порога к земле спустилась деревянная лесенка. И как старуха сама по ней туда-сюда лазает? Или ради хозяйки избушке и до земли присесть незазорно?
Стоило мне приблизиться к лесенке, как меня бесцеремонно вдруг подхватили под мышки и аккуратно отставили в сторонку.
– Ты погодь, Елена Кощеевна… вот я первый зайду, погляжу, а как увижу, что убивать нас не станут, так и вас, девоньки, позову.
Я только усмехнулась, а Варвара рядом ревниво фыркнула.
Ганька неожиданно ловко вскарабкался в избушку, а спустя пару мгновений махнул рукой из дверного проема. Следом уж и я поднялась, Игрунку на поляне оставив. Ничего, ей ноги спутывать не надо – никуда не уйдет. Следом, над моей головой, влетел ворон, а уж последней поднялась и Варвара.
И впрямь, комнатенка – что клетушка, да еще печь половину ее занимает. Оконце одно, крохотное, мутное. Притолоки низкие, Ганьке вон чуть не пополам сгибаться приходится. У стены грубо сколоченный стол, узкая скамья да пара колченогих стульев. По полкам горшки да ухваты развешаны, с потолка веники травок свисают.
Я присмотрелась – и впрямь веники. Во всяком случае, пыльные такие, будто ими тут мели.
Хотя, по избе судя, не мели в ней давно. Толстым слоем пыли было покрыто вообще все кругом, а паутиной все углы затянуты.
Ганька вдвоем с хозяйкой, почитай, всю комнатенку собой и заполнили – даром что локти в оконце не торчали. Нам с Варварой по углам пришлось ютиться. Ворон и вовсе под потолок вспорхнул – тут же стряхнув оттуда тучу пыли и паутины.
А еще за Ганькиной спиной я дверцу приметила. Странно, и куда бы она вести-то могла, если с обратной стороны избушки стена глухая была?