Ищу жену с прицепом
Шрифт:
– Так что-то отцы твоих детей не женились. Ни один. Наверное, причины были?
– Потому что они мудаки. А Тихомиров классный...
– мечтательно.
Ловлю себя на ощущении неприязни к Маше. А почему? А потому что... оскверняет персону Светоносного своими грязными мыслишками?
Короче, ревнуешь, Чалкина, да?
О, нет-нет-нет! Чур меня чур! Он просто.... немножечко мной присвоен по нескольким фронтам. Волонтёрим вместе, получается, живу в его квартире, ну и конечно же - душ. Душ это уже личное,
– У Тихомирова такой райдер к жене, что ходить ему в холостяках до скончания времён, - тормозит Зоя.
– Не трать время. Ты в райдер уже не вписалась.
– Ну может хоть "подружим", - усмехаясь, выходит Маша.
– С таким и просто покуролесить по кайфу.
Хочется сказать ей пару ласковых. Но на каком основании?
Маша выходит.
А Валентине Ивановне основания не нужны.
– Вот шлёндра ты, Мария!
– ругает ее вслед Валентина Ивановна.
Маша, хохоча, захлопывает дверь.
– Бестолочь. Ещё ведь горсть нарожает "по кайфу". Лишь бы не работать. Она и у нас крутится только чтобы Тихомирову на глаза попадаться. А до того, как его увидела, то голова, то жопа болела!
Мы стоим у деревянных двухэтажных бараков.
Такие есть почти в любом городе. Люди живут и ждут расселения в новое жилье.
Маша заходит в старенький подъезд.
Место максимально не романтичное для свиданий с Тихомировым, да? То ли дело общий душ...
Да что ж такое?! Наглый какой... Влез в голову!
– Да ладно тебе, тёть Валь, не бухает, работает и ладно, - сдает назад Зоя, выезжая из трущоб.
– Нам особо не из кого выбирать. Волонтеры в очереди не стоят. Свет, тебя куда?
Сижу как дура, хлопаю глазами.
– А я адрес-то и не запомнила… Сейчас! На карте в телефоне найду. Города ещё не знаю.
Хватаюсь за плечо, ловя пальцами лямку своего маленького рюкзака.
– Зоя, я такая растяпа. Я забыла рюкзак в Центре. А там и телефон и ключи...
– Черт. А я на сигналку уже поставила. Чего делать-то?.. Возвращаемся?
– А ты не могла бы позвонить Тихомирову? У него наверняка есть второй комплект ключей. А сумку я с утра заберу.
– А без телефона как?
– У меня все мессенджеры на ноутбук выведены. Ничего страшного.
Зоя звонит Светоносному.
– Привет.... Ник, ты что ли?! А что со Светом? Отключили? Ха-ха... Смешно...
– усмехается.
– Задержан? А за что? Ну ё-моё.... Мы сейчас подъедем.
Разворачивает машину.
– Тихомирова приняли.
– Никогда такого не было, и вот опять...
– философски вздыхает Валентина Ивановна.
– А потому что - гопник!
– А за что?
– начинаю волноваться за него я.
Хотя, ничего удивительного, вообще-то, если битой махать.
– Вот сейчас и узнаем.
Подруливает
– А я вообще первый раз в полиции, - комментирую, поднимаюсь по крыльцу.
– Никогда проблем с законом не было.
Зоя усмехается.
– У волонтеров три любимые инстанции - больница, ментовка, опека. Так что ещё познакомишься.
Внутри мне сразу не нравится. За столом с надписью "дежурный" пусто. Запахи тут какие-то казанные, стальные, машинные, поднимающие волосы дыбом. И такая же энергетика. Мне страшновато здесь. Словно выйти отсюда не так легко, как зайти.
Но Зоя и Валентина Ивановна непоколебимы и бесстрашны. И я, как "ребенок", немного проникаюсь уверенностью "взрослых" в безопасности этого приключения.
Мы проходим в какое-то помещение дальше.
Тихомиров сидит за решеткой, но как барин! На вращающемся кресле, закинув ноги на старую батарею. В руке стакан чая.
Мужчины все какие-то огромные.... Кроме одного, сидящего у стола. Этот тощий, злобный, щеки впавшие. Лицо разбито. Сидит с мотком бумажных салфеток.
А в углу сидит мальчик лет пяти. Испуганный, с огромными глазами. И его лицо тоже немного разбито. На ноздрях запеклась кровь.
Валентина Ивановна сразу идёт к нему.
– Чаю ребенку налейте!
– На столе остывает, - кивает ей Тихомиров второй стакан.
– Это у нас кто?
– разворачивается на нас один из ментов.
– Ангелы Чарли, - усмехается второй мент.
– Волонтеры Тихомировские.
Улыбаясь, Тихомиров взмахивает нам рукой. Развлекает его это что ли?
Первый мент, возвращается к "пострадавшему".
– Значит, не хотите забрать заявление?
– Не имеете право не принять. А ребенка я не трогал. Споткнулся и упал.
– Здесь неразборчиво. Придется переписать.
– Значит, перепишу!
– Ну пиши....
– кладет перед ним лист и шаблон.
– Саянов, а что происходит?
– складывая руки на груди, уточняет Зоя у второго мента помоложе.
– Отчим, пасынок.
Указывает сначала на одного, потом на другого пострадавшего.
– Шли по торговому центру. "В воспитательных целях" отчим отвесил ребенку подзатыльник. Ребенок упал, разбил нос, видишь?
– И "Свет пришел в его жизнь"?
– злорадно уточняет Зоя.
– Ага. Отвесил папашке такого же леща. Тот улетел лицом в бетонный пол. И сломал нос.
Зоя, показывает Тихомирову кулак, в стиле, "мы с тобой товарищ, держись".
Я.... не знаю что сказать на это. Где-то глубоко в душе мне радостно, что "Свет пришел в его жизнь". Но я конечно же понимаю, что это "не наши методы"!
– Вот, теперь пострадавший пишет заявление.
– А где мамка твоя?
– расспрашивает мальчишку Валентина Ивановна.
– На ваботе....
– шепчет он затравленно.