Ищущий, который нашел
Шрифт:
А потом подул ветер с Запада. Девятое Княжество заходило ходуном. Город волновался. Жанна вышла из трактира и усмехнулась, подставляя лицо ветру. На миг испуганному трактирщику показалось, что ветер этот черный. Он окутал Жанну, словно облаком, а потом разнесся по всему Княжеству. А может, и дальше. А позже на улицах Княжества появились толпы спектрумов. Никто и никогда не видел их в таких количествах. Все они обретали нешуточную силу. Люди сталкивались с прикрытыми плащами руберами с горящими глазами, насквозь фальшивыми пурпурами и коренастыми бруннами. Встречались и узнавали, что всех ждет великая война. И что людям тоже предстоит в ней участвовать.
А в далеком Центральном Княжестве, столице всех княжеств, царь сидел в кругу своих преданных лордов, в его трусливых, не наделенных мудростью глазах, как пожар полыхала паника.
Лорд Пераль как всегда задумчиво и скептически рассматривал песочные часы, стоящие на столе. Ненавистный ирвен Виктор, тот, кого он хотел сжить со свету! Теперь в его руках судьба их всех. Новости доходят быстро, когда их не хотят получать. А Пераль не хотел. Он хотел объятий красивой девушки и курить - это его обычно успокаивало. Но сейчас он понимал, что и это не поможет. И тогда царь встал с трона, подставляя толстое лицо ветру с Запада.
– Готовить войско! Послезавтра на рассвете выходим в Девятое Княжество.
Голос прогремел, как набат. Симеон переглянулся с Пералем и нервно покрутил в руке дорогой перстень. Даже зачем-то попробовал его на зуб.
А ветер все дул. Дул, охватывая мирные поселения эльфов и гномов, дул, призывая всех на войну, пугая тех, кто жаждал света и придавая сил тем, кто продался тьме.
Так продолжалось до вечера. А потом подул другой ветер. И тоже с Запада. Жанна принюхалась к ветру и поморщилась. Этого она не ожидала. Воздух пах цветущей яблонею, морем и нагретой на солнце травой. Пах волосами любимого и его кожей, материнским молоком и слезами раскаяния...
Зефира стояла на балконе, глядя в светлое далекое небо и принимая ласку теплого ветерка. Теодуш ободряюще улыбнулся Зефире и похлопал ее по плечу, глядя в ее бледное лицо с высоко собранными в хвост волосами, на котором явно читалось страдание. Девушка была одета в кольчугу Зака, по ее просьбе подогнанную по размеру.
– Я боюсь, Теодуш...
Князь Девятого Княжества окончательно сошел с ума. Ветер что-то шептал ему, и он выходил послушать. А потом долго разговаривал сам с собой, проклиная весь мир. Говорил что-то о Городе и кровном родстве. О ненависти и Викторе. А потом впал в прострацию, подолгу сидел в кресле и смотрел в пустоту. Зефира ничего не могла с этим сделать. Вскоре князя оставили в покое. Теперь он сидел в той самой башне, где Зак предпочитал встречаться с девушками. Сидел, перебирая морщинистыми пальцами пуговицы на рубашке. И только шептал, подставляя ветру лицо: мальчик мой, ты справишься...
...Все это я узнал позже. Когда вышел из Города. Вышел, исполненный могущества и силы. Сила была во мне, поигрывала в кончиках пальцев, у корней волос и во всем теле. Искристая, как шампанское, темная и пьянящая, как коньяк. Я шел и чувствовал, как истина и вечность наполняют меня. Они во мне... Я шел и знал все. Знал про войну. Я видел все, что происходило в каждом из уголков Царства. Видел лица, слышал мысли и голоса. Я знал, зачем мы здесь. Знал, кто такая Жанна. Знал, где грань между светом и тьмой... И нарушал ее.
Два невольных брата, два князя по крови. Он выбрал Свет, видимо, вспомнив Зефиру. А я - Тьму.
Я взглянул на себя со стороны - теперь я мог и не такое, - и с удовлетворением заметил, что изменился. Глаза полыхали силой, подбородок стал как будто тверже, а лицо украшала подросшая щетина. Ни следа того мечтательного романтика, стоящего у зеркала в ванной... Я переступил черту. Переступил черту, чтобы переступить грань. Но об этом потом. Как хороший актер, я должен сыграть свою роль в этой пьесе.
Я поправил рубашку, проверил острие меча. Два ветра дули с Запада, перекрещиваясь в странном танце. Два ветра - нежный и прохладный, дарящий радость, и темный и обжигающий.
Я вышел из Города как раз недалеко от дворца. Зака видно не было, но я знал, что он где-то рядом. Просто он очень слаб. Светлые силы предполагают жертвенность и полную отдачу. Светлые спектры нашей ауры: желтый, спектр любви; зеленый - гармонии; оранжевый - радости. Все они и есть свет, ослепительно-белый в слиянии радуги. Зак обрел все и не получил ничего. Силы не принадлежали ему - он был просто их проводником. А я теперь мог использовать свое могущество, как захочу. Для начала, пожалуй, надо собрать войско и захватить власть. Отнять ее у Жанны... Думаю, теперь это будет несложно.
Усмехнувшись, я пошел ко дворцу. По пути мне встречались спектрумы в таком количестве, что от их магии кружилась голова. У входа во дворец стояла стража, которая попыталась преградить мне путь. Четверо мужчин с алебардами в руках и перекошенными от страха лицами.
– Стоять! Кто идет?
– гаркнул бородатый стражник, вскидывая алебарду. Я вздохнул и ослепительно улыбнулся, обнажив зубы:
– Ирвен Виктор, - больше ничего говорить не пришлось. Стражники переглянулись и убрали наставленные мне в грудь алебарды.
– Проходите, ирвен! Эрра Зефира ждет вас!
Я устало кивнул, играя роль замученного путника. А сила бурлила во мне, как вино, кипела в крови, опьяняя и волнуя. Я ведь могу одним щелчком пальцев разнести этот дворец, размазать по стенке всех четверых стражников. А они и не подозревают! Что ж, главное не забывать, для чего мне нужны эти силы.
Звуки моих шагов гулко разносились по всему дворцу. Мне навстречу выбежали слуги, поднесли бокал с вином, который я тут же залпом опорожнил, и повели в покои Зефиры. Зефира ведь теперь временно взяла управление княжеством... Слуги радостно болтали, рассказывая мне о ветре, Жанне, о сумасшествии короля и многом другом, что я уже давно знал. Я старался делать вид, что слушаю, а сам думал о Теодуше и Зефире. Пока они не знают, что я такое. И не узнают, пока не придет Зак.
Слуги привели меня в просторную комнату с балконом. Свет затоплял ее, были видны золотистые пылинки, летающие в воздухе. Теодуш, мой милый Теодуш, сидел на диване и уплетал виноград. Сочные ягоды, золотые в солнечном свете, словно налитые солнцем.
Увидев меня, Теодуш вскочил и бросился меня обнимать. Добродушный толстяк разрыдался, отчего его нос опять стал фиолетовым. "Виктор, ирвен! Я так рад, так рад...", - шептал он, прижавшись к моей груди и похлопывая по плечу, отчего я зашатался и просипел: