Ищущий, который нашел
Шрифт:
– Прости...
Когда я пришел в себя, я опять увидел перед собой лицо Лаурона. На этот раз я разглядел его острый, капризно вздернутый нос и золотые крапинки в глазах. Лаурон сидел напротив меня и изучал мое лицо. Увидев, что я открыл глаза, он заметил:
– А мы почти не похожи. Азот говорила, ты был красивее, - непонятно к чему он завел эту речь. Об него вытерли ноги, он чуть не умер из-за женской прихоти, а все туда же...
– Вик, она хотела как лучше. Она хорошая, просто не такая, как мы. Я уже привык. Знаешь, меня даже забавляет, когда тебя то и дело пытаются прикончить. Я был невменяемым без травы, а сейчас вроде бы даже получше. И потом, судя по мировой истории, ты вел себя точно так же, только играл судьбами не пары людей, а всем Аркусом, - ехидно заключил он.
– Вик?
– переспросил я, пробуя это новое имя на вкус.
– Ну я же твой брат, у меня должны быть кое-какие привилегии. И кстати, почему ты назвал Азот шлюхой? Не сказать, чтобы она сильно переживала по этому поводу, но ты не прав. Она любит меня, - я протестующее замычал, и Лаурон довольно ухмыльнулся: - Понимаю, не верится, что она может полюбить вечно обкуренного истеричного мальчишку, но, поверь, не ты один способен разбивать женские сердца.
Я с недоумением смотрел на брата. Что-то было по-другому. Он был совершенно нормальным и даже неплохим. И на миг мне и правда захотелось стать его старшим братом.
– А где Азот?
– спросил я, оглядываясь. Я постарался вспомнить, как мы забирались в нутро этого железного монстра. Кажется, было много сцепленных комнат, которые называли ва-го-на-ми. Странное слово...
– В соседнем купе. Говорит о чем-то со старым лошадником.
– Ку-пе? Что это?
– уточнил я, пытаясь согнуть ногу, но тут же отказался от этой идеи из-за пронзившей меня боли. Лаурон ехидно хихикнул, глядя на меня, постыдно откинувшегося назад и ударившегося головой о стенку. Причем довольно больно ударившегося.
– Купе - это одно отделение вагона. Представь, что ты внутри железной гусеницы. Впереди - паровоз, в нем находится механизм, и он, как лошадь повозку, тащит всю гусеницу. Понятно?
– вкрадчивый ядовитый голосок напомнил мне о дворцовых учителях, которые в далеком детстве мстили мне за мои выходки насмешками на уроках. На большее полномочий у них не было из-за моего высокого происхождения. И теперь я слышу этот отвратительный тон из уст моего новообретенного братца. Я уже открыл рот, чтобы язвительно напомнить ему об истериках и траве, но остановил себя. Мелочно это как-то. Я даже в худшие свои времена не позволял себе такого. И Азот... напрасно я это. Она спектрум, не человек. Старалась, как могла. Просто я в очередной раз придумал иллюзию и привязался к ней, не желая замечать реальности. Инфантильно и наивно. Пора уже открыть глаза и найти в себе смелость любить все вокруг таким, какое оно есть. Только так можно по-настоящему полюбить. А мои воздушные замки делают только хуже как мне, так и окружающим.
Вдруг скрипнула дверь, неожиданно обычная, как в комнате, и в купе зашла Азот, твердой поступью проходя по трясущемуся полу. Я открыл было рот, чтобы начать извиняться, но Азот обратилась к кому-то, стоящему в проходе:
– Заходите, Лефрем. Он, конечно, не лошадь, но попрактиковаться будет не лишним, - я приподнялся на локте, пытаясь разглядеть того, кого яшинто назвала Лефремом. И разглядел горбатого длинноносого старичка с совершенно седыми, но молодецки вьющимися волосами. Одет Лефрем был в простую одежду, но во всей его позе присутствовала важность, присущая только мастерам своего дела. Лефрем важно вплыл в купе, но пошатнулся и упал бы, если бы Азот не бросилась его поддерживать. Но она не успела - ее опередило юное создание, ворвавшееся, как свежий ветер в комнату, и налетевшее на Лефрема. В итоге почтенный старец полетел на пол, а следом за ним и само создание. Лефрем опустился на пятую точку, громко крякнул и огляделся по сторонам, а создание, оказавшееся девушкой, радостно хохотало, сидя рядом. Лаурон продолжал восседать в своей высокомерной позе, пока Азот, помогающая Лефрему встать, не шикнула на него. Взглядом со мной она принципиально не собиралась встречаться. Хм, интересно, значит ли это, что и спектрумы способны обижаться на нелепые человеческие оскорбления? Как бы то ни было, но разговаривать с ней я и сам не горел желанием. Вместо этого я перевел взгляд на девушку, усаженную Лауроном на сиденье. Она продолжала заливаться смехом. Звонкие, чистые нотки, пусть и не такие серебряно-тонкие, как у Зефиры, напоминали мне что-то из моей прошлой жизни. Но что именно и кого именно, я вспомнить не мог. А только смотрел на хохочущую без остановки девушку, веселую, живую, как ребенок, радующийся каждому вдоху, каждому звуку и каждой секунде.
– Итак, юноша, это вас мне предстоит лечить?
– обратился Лефрем ко мне, бросая суровый
– Будь серьезнее, не позорь меня, - бросил он, пытаясь сделать голос строгим. А девушка, покраснев, прижала ладони к пылающим щекам и прошептала:
– Извините, пожалуйста, - голос был таким же звонким, как смех. В нем была бесконечная женственность и мальчишеский задор. А глаза говорили - эта девушка, несмотря на детские повадки, гораздо старше Зефиры. Не годами, нет, но что-то в ней было мудрое и достойное. А тем временем, Лефрем, властным жестом отодвинув Азот и Лаурона, присел ко мне на сиденье и потребовал показать рану. Я послушно сбросил колючую простыню, закрывавшую мое обнаженное, многократно перебинтованное тело. Лефрем кивнул Азот, и та послушно подала знакомую мне флягу с жидкостью для дезинфекции. Лефрем протер руки и приступил к снятию бинтов. Я закрыл глаза и сжал кулаки, чувствуя, как с тихим, но отвратительным звуком повязка отлипает от пропитавшегося кровью мяса, висящего по краям раны лохмотьями. Лефрем недовольно нахмурился, разглядывая что-то там, в этой кровавой бездне, а я чувствовал, как бледнею. Запах собственного теплого гноящегося мяса вызывал тошноту. Лаурон молча сидел напротив, не глядя в мою сторону и сосредоточенно изучая пейзажи за окном. А вот девушка мигом вскочила и, держась за плечо старика, рассматривала мою рану без следа отвращения. Я вдруг почувствовал стыд за собственную наготу под этим внимательным взглядом. Но девушка совершенно серьезно изучала место ранения, отпуская комментарии и совершенно не смущаясь.
– Его лихорадит? Воспаление давно началось? Температуру мерили? Когда Быстрячка поранила ногу, у нее то же самое было, она тогда осколком стекла рассекла ногу, мы даже заметили не сразу, а потом...
– Помолчи, будь добра, милая. Это не лошадь, а спутник Азот.
Девушка недовольно тряхнула рыжими вьющимися волосами. Я разглядел на светлой коже веселые, как первые цветы, веснушки. Они золотились всеми оттенками меда, отражаясь в отчего-то знакомых глазах. Что-то связано с ними, что-то очень важное...
Пальцы старика надавили на воспаленное место, и я почувствовал, как все вокруг плывет. Мою голову поддержали заботливые руки, и я опустился на жесткое сиденье, слушая шум в голове и ничего не ощущая. А дальше смешивались в один спутанный клубок лица, огонь в голове и всем теле, холодные руки и острые инструменты, разрезающие горящую плоть. Голоса казались мне оглушительными, а лица уродливыми. И вдруг, в этом калейдоскопе пугающих картин, мне привиделось детское лицо, обрамленное огнем. Знакомые черты сложились в тревожном выражении, а мрак беспамятства снова сжал меня в своих объятиях.
– Пей, - голос Азот не был ни обеспокоенным, ни заботливым. Просто холодный приказ. Но мне было не до интонаций. Я жадно прильнул пересохшими губами к твердому боку стакана. Дрожащая жидкость полилась в горящее горло. Я жадно глотал, чувствуя, как живительная влага проникает внутрь, орошая измученный организм. Когда стакан был опорожнен, я вздохнул и распахнул глаза, прислушиваясь к ощущениям. В купе не было никого, кроме Азот и Лаурона. Неужели мне все это померещилось? Я прислушался к ощущениям: нога почти не болела, только сильно чесалась и покалывала. Неужели рана заживает? Я боялся поверить в это. Но жара не было. Этот раз был не похож на мои предыдущие обретения сознания. Теперь я ясно понимал, где нахожусь, и голова кружилась исключительно от слабости. Я закрыл глаза, вспоминая. Да, все это было, весь этот ужас. Я жив, и рана заживает. Мы едем в Пятое Княжество по железной дороге. А в соседнем купе едет девушка из прошлого. Или это был бред? Мало ли, что привидится умирающему. Хотя нет, на этот раз я бы не умер, и я это знал. Это было бы слишком просто.
– Спасибо, - только и произнес я, переводя взгляд на сидящих на сиденье напротив Азот и Лаурона. Худые плечи Азот были неестественно гордо распрямлены, но копна нечесаных волос красноречиво говорила о том, что она переживала за меня. Лаурон же глупо улыбался, а расширенные зрачки выдавали наличие дурманящего вещества в крови. Впервые меня поразила догадка: он курит не траву. Азот дает ему что-то другое, гораздо сильнее и страшнее. Я не удержался и грубо спросил:
– Что ты опять сделала с Лауроном?!
– яшинто пожала плечами, опуская большие синие глаза. Я покосился на Лаурона: тот однозначно ничего не слышал, ему мерещилось что-то свое, и ни я, ни Азот не могли прорваться сквозь завесу иллюзии.