Ищущий во мраке
Шрифт:
– Ах! Не стреляйте! – взвизгнула Этна.
– О… Прости, – выдохнул я и убрал ствол.
– Это вы меня простите. Мне захотелось есть, а вы так сладко спали, что я решила покопаться в мешке сама…
– Называй меня Эдгар, – поправил её. – Не нужно никаких «вы», Этна. Хорошо?
– Хорошо, Эдгар… – шмыгнула носом девчонка.
Я встал с кресла, проверил, как чувствует себя рука, – плечо ныло, но без острой боли, – и подошёл ко столу с припасами. Достал банку тушёнки, открыл её и поставил подогреваться возле печки. Затем,
– Вам с Марко нужна одежда, – сказал я Этне, одетой в кусок парусины
– На детей вряд ли что-то осталось, но если подрезать и подшить взрослые штаны и рубашки, то уже будет что-то. Станки швейные, вряд ли здесь были и до конца света, но надеюсь иголки мы найдём.
– Куда ты направляешься Эдгар? – спросила вдруг Этна.
– Я? – что же, вопрос был довольно сложный. – Не знаю. Может быть, я ищу место, где ещё что-то осталось… Ты ведь никогда не видела света О?
– Нет, но батюшка говорил, что было всё тоже самое, только люди видели дальше своего носа без помощи факела, – ответила девчонка.
– Где ваши родители? – спросил я, догадываясь, что ответ будет неутешительным.
– Их убили… – сглотнув ком в горле, рассказала Этна. – Мы бежали из Бригга по реке и оказались в том доме, где…
– Я понял, можешь не рассказывать, – прервал я. – Что эти отморозки сделали с вами? Они не…
– Насиловали? Нет, – мотнула головой девчонка. – Сказали «больно худощавая, откормить надо». Марко хотели съесть, но тоже сказали, что не сразу, а как подрастёт… Хотели сделать из него забойного поросёнка…
– Неужто эти мрази кормили вас человечиной?! – моя ладонь превратилась в кулак.
– Мы отказывались есть… Но они пропихивали эту еду нам внутрь… – Этна начала плакать. – Как только они уходили, мы всё выплёвывали, хоть часть и успевала усвоиться. От этого, мы начали терять в весе, и тогда эти людоеды начали вставлять нам кляпы. Я боялась захлебнуться рвотой и пришлось всё это проглатывать… Эдгар, ты не представляешь, как мне мерзко на душе от этого…
– Я всё понимаю, – встав со стула, я подошёл к ней и крепко обнял.
– Клянусь, со мной вы больше никогда, ни с чем таким не столкнётесь…
– Я думала покончить с собой… – призналась девчонка. – Но родители завещали мне жить. Потому что только мы с Марко можем передать оставшимся людям учения О…
– Что? – я отодвинулся и посмотрел в её заплаканные глаза.
– С самого рождения отец готовил нас к тому, что в этом мире мы столкнёмся с жестокими тварями, но он также говорил и о том, что ещё есть люди, достойные спасения, – ответила Этна.
– Твой отец был настоящим оптимистом, – хмыкнул я.
– Возможно… – шмыгнула носом девчонка. – Мы с братом зазубрили всю Солару. Букву в букву, слово в слово, даже расположение знаков препинания. Всё для того, чтобы донести священное писание для
«Солара… Священный талмуд во многих странах этого континента… В ней тысячи страниц, я и сам её ни разу не прочёл до конца, а уж, чтобы выучить дословно…»
– Спешу тебя огорчить, но… – я задумался над тем, как бы помягче подобрать слова, но потом решил, что Этна уже достаточно взрослая. – Боюсь, спасать некого. Большинство заразилось серой гнилью, те кто выжили… Ну, ты сама видела. Остаться человеком проблематично в таких условиях.
– Но ты ведь не такой, как они? – Этна коснулась моей щетинистой щеки.
– Разве это уже не повод попытаться? Ведь рано или поздно все заражённые умрут, и тогда можно будет собрать всех оставшихся людей и…
– Вряд ли что-то путное из этого получится. Да, люди довольно живучие существа и смогут адаптироваться к вечной тьме, но уже через год, а то и меньше, бойня продолжится. Как там говорилось? – «посади двух людей в одну комнату и через три дня получишь войну».
– Нам всё равно некуда идти, верно? – спросила она.
– В целом, да, – качнул головой я.
– Но у меня есть одна идея, – воодушевила меня Этна. – Батюшка, в наших странствиях, рассказывал об отце Севастьяне. Ещё до конца света он предвидел многие изменения в мире и заранее начал строить большую церковь на восточном побережье материка. Батюшка очень уважал отца Севастьяна несмотря на то, что в синоде к нему относились с подозрением. За несколько лет до конца света, он получил от него письмо, в котором Севастьян звал его к себе в поселение. По словам отца Севастьяна, спрятаться от неверных можно будет только в месте, отгороженном скалами. Именно поэтому он и принял решение строиться в долине, куда до конца света ни один человек не пытался бы попасть даже на воздушном шаре.
– Почему тогда твой отец не отправился туда? Где он жил всё это время? – спросил я.
– Батюшка сказывал, что очаги заразы зародились в сердце континента и страны оказались отрезаны не только вечной тьмой, но и армиями прокажённых еретиков, жгущих на своём пути верных и неверных, без разбору. Годы до моего рождения он провёл на передовой, отпевая павших мракоборцев, но с каждым днём еретики отбивали всё новые и новые города и деревни. В конце концов, батюшка перебрался в тыл и встретил маму, после чего, остался работать в отделе религиозной пропаганды, а когда Бригг пал…
– Случилось то, что случилось, – закончил я.
– Мы бежали из столицы немного раньше, когда еретики ещё не сумели преодолеть стены города. Скажи, Эдгар, там совсем никого не осталось? – спросила Этна.
– Нет, – покачал я головой. – Последние церковнослужители и мракоборцы, которые их защищали, погибли при штурме кафедрального собора в центре Бригга. Мне чудом удалось уцелеть, после чего, меня нашёл один человек и выходил… К сожалению, мне пришлось его убить, он подхватил серую гниль.