Ishmael
Шрифт:
Я рассмеялся и сел.
— Боюсь, что я пока не нашел никаких любопытных преданий, которые мог бы тебе рассказать.
— Значит, можно предположить, что твои поиски мифа о сотворении мира оказались безрезультатными?
— Нет у нас никакого мифа о сотворении мира, — снова сказал я. — Ты же не имеешь в виду тот, о котором говорится в Ветхом Завете.
— Не говори ерунды. Если бы в восьмом классе учитель предложил тебе рассказать, как возникла Вселенная, ты же не стал бы читать главу из Книги Бытия?
— Конечно,
— А что бы ты ему рассказал?
— Я изложил бы научную гипотезу, но это же не миф!
— Ты, естественно, мифом ее не считаешь. Ни одно предание о сотворении мира не является мифом для того, кто его рассказывает. Для него это просто история.
— Хорошо, но та история, которую я изложил бы, мифом точно не является. Насколько я знаю, некоторые ее части еще не установлены точно и дальнейшие исследования могут внести в нее коррективы, так что она — никак не миф.
— Включи диктофон и начинай, а там посмотрим. Я укоризненно посмотрел на Измаила:
— Ты что, действительно хочешь, чтобы я... э-э...
— Пересказал историю, да.
— Я не могу так, с ходу... Мне нужно время, чтобы привести мысли в порядок.
— Времени у тебя сколько угодно. В диктофоне кассета, рассчитанная на полтора часа.
Я вздохнул, включил диктофон и закрыл глаза.
2
Все началось давным-давно, десять или пятнадцать миллиардов лет назад, — начал я через несколько минут. — Я не в курсе, какая теория сейчас на первом месте — пульсирующей Вселенной или Большого взрыва, но в любом случае все началось очень давно.
Тут я открыл глаза и насмешливо посмотрел на Измаила. Он ответил мне тем же.
— И что? На этом история заканчивается?
— Нет, я просто проверял, слушаешь ли ты меня. — Я снова закрыл глаза и продолжил: — Не знаю, когда именно... по-моему, шесть или семь миллиардов лет назад, возникла наша Солнечная система. У меня сохранилось воспоминание о картинке в какой-то детской энциклопедии — шарики то ли разлетаются, то ли соединяются... это и были планеты, а потом, за следующие два миллиарда лет, они охладились и затвердели. Так, что дальше? Жизнь возникла в древнем океане — бульоне из разных химических элементов... примерно пять миллиардов лет назад, верно?
— От трех с половиной до четырех миллиардов лет назад.
— О'кей. Бактерии, микроорганизмы развивались в более высокоорганизованные, более сложные формы, а те — в еще более сложные. Жизнь постепенно захватила сушу. Не знаю, как именно... слизь, выброшенная волнами, амфибии... Амфибии проникли в глубь суши, превратились в рептилий. От рептилий в процессе эволюции произошли млекопитающие. Когда это произошло? Миллиард лет назад?
— Нет, всего лишь четверть миллиарда.
— Ну хорошо. Так, значит, млекопитающие... Какие-то мелкие существа, занявшие свободную нишу.
Они
— Это не экзамен, — сказал мне Измаил. — Общий контур вполне годится для наших целей. Именно так в целом представляют себе историю все: и водители автобусов, и ковбои на ранчо, и сенаторы.
— О'кей, — сказал я и снова закрыл глаза, — о'кей. Одно следовало за другим. Одни виды сменяли другие, и наконец появился человек. Когда же это было? Три миллиона лет назад?
— Такая оценка вполне надежна.
— Вот и хорошо.
— И это все?
— Как общий обзор — да.
— Такова история возникновения мира, как она излагается в вашей культуре?
— Именно. Насколько позволяет современный уровень знаний.
Измаил кивнул и велел мне выключить диктофон. Потом он откинулся на спинку кресла со вздохом, который донесся до меня сквозь стекло, как рокот далекого вулкана, сложил руки на животе и бросил на меня долгий загадочный взгляд.
— И ты, интеллигентный и сравнительно хорошо образованный человек, желаешь убедить меня, будто это не миф.
— Да что в этом мифического?
— Я не говорил, что в твоем рассказе есть нечто мифическое; я сказал, что изложенная тобой история — миф.
Кажется, я не удержался от нервного смешка.
— Возможно, я не знаю, что ты называешь мифом.
— Я не имею в виду ничего такого, чего не знаешь ты. Я употребляю это слово в самом общепринятом смысле.
— Тогда история, как я ее изложил, не миф.
— Определенно, это миф. Ты послушай. — Он велел мне перемотать пленку и включить запись.
Прослушав все до конца, я несколько минут сидел с глубокомысленным видом, чтобы создать должное впечатление. Потом сказал:
— Это не миф. Ты мог бы включить мой рассказ в учебник для восьмого класса, и не думаю, чтобы нашелся школьный совет, который стал бы возражать, за исключением ортодоксов-церковников конечно.
— Совершенно согласен. Разве я не говорил, что эта сказка пронизывает всю вашу культуру. Дети усваивают ее из многих источников, в том числе и из школьных учебников.
— Тогда что ты пытаешься доказать? Ты хочешь убедить меня, что изложенное не соответствует фактам?
— Твой рассказ, конечно, полон фактов, но их интерпретация носит исключительно мифологический характер.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Ты явно выключил свой разум, Матушка Культура убаюкала тебя.
Я сурово посмотрел на Измаила:
— Уж не хочешь ли ты сказать, что эволюция — это миф?
— Нет.
— В чем же тогда дело?
Измаил посмотрел на меня с улыбкой... потом пожал плечами... потом поднял брови.