Ishmael
Шрифт:
— Верно.
3
Поразмыслив немного, я посмотрел на Измаила долгим взглядом, с трудом осознавая тот вывод, к которому пришел.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что такое объяснение неверно?
Измаил покачал головой:
— Спорить с мифологией бесполезно. Было время, когда представители вашей культуры верили, будто их родной мир — центр мироздания. Если Вселенная была создана ради человека, здравый смысл говорит, что его родина должна быть ее столицей. Последователи Коперника не стали с этим спорить. Они не стали, указуя на людей, вещать:
— Что-то я не понимаю, к чему ты клонишь.
— Каким образом Согласные пришли к выводу о том, что в человеческой природе наличествует фундаментальный изъян? Какие свидетельства этому они нашли?
— Не знаю.
— Мне кажется, что ты намеренно проявляешь тупость. Они рассматривали свидетельства истории человечества.
— Понятно.
— А когда началась история человечества?
— Ну... около трех миллионов лет назад. Измаил с отвращением посмотрел на меня.
— Эти три миллиона лет только совсем недавно были присоединены к истории человечества, как ты прекрасно знаешь. А как считали до этого: давно ли началась человеческая история?
— Э-э... Несколько тысячелетий назад.
— Именно. Более того, среди представителей вашей культуры принято считать, что вся история — это ваша история. Никто и не подозревает, что жизнь человечества простирается за пределы вашего царствования.
— Это так.
— Так на какие же свидетельства опирались представители вашей культуры, когда решили, что человеческая природа имеет фундаментальный изъян?
— Они нашли такие свидетельства в собственной истории.
— Правильно. Они рассмотрели примерно полпроцента доказательств, принадлежащих к тому же единственной культуре. Не такая уж представительная выборка, чтобы основывать на ней столь категорическое заключение.
— Согласен.
— У человека нет никакого фундаментального изъяна. Если бы людям пришлось разыгрывать сказку, согласно которой они должны жить в согласии с миром, так они и жили бы. Однако преподнесенная им сказка требует, чтобы они с миром враждовали, и в соответствии с вашей культурой вы с миром враждуете. Если сказка, которую людям придется разыгрывать, потребует, чтобы они стали повелителями мира, они будут себя вести как повелители. И если в разыгрываемой ими сказке мир окажется врагом, которого нужно покорить, люди его покорят, и в один прекрасный день мир неизбежно ляжет к их ногам, истекая кровью, как это и происходит сейчас.
4
— Несколько дней назад, — сказал Измаил, — я назвал твое объяснение того, как случилось, что все сложилось именно так, мозаикой. Пока что мы рассматривали лишь набросок мозаики, ее общий контур. Сейчас мы не станем заполнять его деталями. Ты с этим легко справишься и сам, когда мы закончим.
— О'кей.
— Однако один существенный элемент мозаики нуждается в прорисовывании, прежде чем мы двинемся дальше... Одной из самых удивительных особенностей культуры Согласных является страстная и непоколебимая вера в пророков. Влияние таких личностей, как Моисей, Гаутама Будда, Конфуций, Иисус Христос, Мухаммед в человеческой истории просто огромно. Не сомневаюсь, что это тебе известно.
— Да.
— Особенно удивительной эту особенность делает тот факт, что
— Я смутно что-то такое себе представлял. Наверное, так случается с каждым. По-моему, это... Впрочем, не знаю.
— Все-таки продолжай.
— Мне кажется, все думают так: «Что за черт, какое значение имеют эти людишки?» Я имею в виду вот что: неудивительно, что у дикарей нет пророков. Бог не особенно интересовался человечеством, пока не появились эти симпатичные белые неолитические земледельцы.
— Да, ты уловил самую суть. Однако сейчас я хочу рассмотреть не вопрос отсутствия пророков у Несогласных, а то огромное влияние, которым пророки пользуются среди Согласных. Миллионы людей готовы защищать свой выбор пророка ценой собственной жизни. Что придает пророкам такое невероятное значение?
— Это чертовски хороший вопрос, но не думаю, что знаю на него ответ.
— Хорошо, попробуй задуматься вот о чем. Что пророки пытаются совершить в мире? Ради чего они являются?
— Ты сам сказал это минуту назад. Они нужны, чтобы исправить нас и научить, как нам следует жить.
— Это, похоже, жизненно важная информация. Стоящая того, чтобы ради нее умереть.
— Очевидно.
— Но почему? Почему вам требуются пророки, чтобы научить вас этому? Почему вообще кто-то должен указывать, как вам следует жить?
— А-а, теперь я понимаю, к чему ты клонишь. Пророки нужны, чтобы наставить нас на путь истинный, потому что иначе мы не знали бы, как жить.
— Конечно. Вопрос о том, как людям следует жить, всегда в конце концов приобретает среди Согласных религиозное значение, всегда кончается спором между пророками. Например, когда в этой стране впервые легализовали аборт, это сначала рассматривалось как чисто гражданское дело. Однако когда у людей возникли сомнения на сей счет, они обратились к своим пророкам, и вскоре началась религиозная перепалка, в которой обе стороны ищут поддержки представителей той или иной церкви. Точно так же вопрос легализации наркотиков вроде героина или кокаина сейчас обсуждается в чисто практических аспектах, но, если когда-нибудь такая возможность сделается вероятной, люди определенного склада немедленно начнут искать в Писании указания на то, как смотрели на это пророки.
— Наверняка. Такое поведение сделалось настолько автоматическим, что его принимают как нечто само собой разумеющееся.
Ты только что сказал: «Пророки нужны, чтобы исправить нас и научить, как нам следует жить». По чему так? Почему без пророков вы не знали бы, как вам следует жить?
— Хороший вопрос... Я сказал бы... Вот посмотри на пример с абортами. Мы можем спорить о них хоть тысячу лет, но никогда не найдется аргумента достаточно весомого, чтобы положить конец спорам, потому что на каждый довод найдется опровержение. В результате остается неизвестным, как следует поступать. Поэтому-то и нужен пророк. Пророк знает.