Исход евреев из Египта
Шрифт:
Как известно (14.с416), в одной из своих публичных проповедей, Эхнатон произнес: "Пусть будем все мы едины перед смертью, которая одинакова для всех". По-видимому, интернациональное эхна-тоновское воззрение: "существует только один бог, который стоит над всеми" народами мира, независимо от их национальной принадлежности, - повлияло на представления египтян о загробном мире. По мнению К. Зете, изучившему ряд свитков "Книги мертвых", относящихся к постамарнскому периоду (рамессидовское время), есть все основания полагать, что в египетское царство мёртвых (в преисподней - Аменти, на небе - Дуат) "стали попадать" не только египтяне, но и другие народы (в царстве мертвых появились и "перевозчики"-иностранцы, а не только египтяне). Характерно, что в дальнейшем
Можно предположить, что тезис "смерть одинакова для всех", обусловил и интернациональность ветхозаветной преисподней. Так, Шеол "собирает к себе все народы и захватывает себе все племена" (Авв. 2.5); а через "ворота смерти" в Шеол проходят "и эллин, и иудей", однако каждый "пойдёт к роду отцов своих" (Пс.48). К отголоскам данной концепции эхнатонизма можно отнести и веру библейских евреев в то, что в праздник Суккот они в течении семи дней как бы представляют перед Всевышним все народы мира, и лишь на восьмой (в Симхат Тора) - самих себя.
Таким образрм, учение Эхнатона не внесло какие-либо кардинальные коррективы в восприятие загробного мира или в похоронную практику, но, тем не менее, посеяло зёрна сомнения в душах и умах людей (в частности, отношению к смерти и посмертному бытию). Официальное переосмыслива-ние при Эхнатоне общепринятых религиозных воззрений (отказ от разветвлённого политеизма) и некоторых традиционных, казавшихся незыблемыми, представлений о загробном существовании, а также изменение отдельных компонентов похоронной практики, инициировали возникновение "воль-нодумства", в народе, заставили задуматься многих египтян второй пол. XIV в. н.э., в частности, о ценности земного бытия, заметно поколебали веру в то, что посмертное существование, - главная и лучшая часть жизни человека.
Аналогичное явление в духовной жизни египетского общества (не радостное ожидание загробной жизни, а неподдельный страх перед приходом смерти) ранее наблюдалось в эпоху правления ХII династии (XIX в. до н.э.), и нашло отражение в известной "Песне арфиста" (см. "Гиксосы и их потомки"). Примечательно, что одна из записей "Песни арфиста" обнаружена на стеле Паатонемхеба, сановника Эхнатона (Boeser, 1911).
Примечательно, что в конце периода правления ХVIII династии (как следствие религиозной реформы Эхнатона) произошла переоценка качества жизни "блаженных (почивших)", обретавшихся в Аменти. Приведём уникальный диалог писца Ани с богом Атумом (папирус 10476 с текстом из "Книги мертвых" (XIV в. до н.э.)); то же и в лейденском папирусе писца Ра, современника Ани (Naville, 1904, с. 251-294)), который якобы происходит незадолго до прихода Ани на загробный суд Осириса:
Ани: О Атум, что это (хорошо ли это?), что я отправляюсь в пустыню (Аменти)? Там ведь нет воды, нет воздуха, она глубока-глубока, она темна-темна, она вечна-вечна!
Атум: Ты будешь в ней жить с умиротворенным сердцем!
Ани: Но в ней нет радостей любви!
Атум: Я дал просветление вместо воды, воздуха и радостей любви; умиротворение сердца - вместо хлеба и пива!
И бог Атум тщетно пытается рассеять сомнения писца (Budge, 1894, табл. 29, ст. 9-12).
Примечательно, что и в фиванской гробнице, принадлежавшей верховному жрецу Неферхотепу, тоже современнику писца Ани (XIV в. до н.э.), сохранился текст, также содержащий полемику по поводу сравнений достоинств загробного и земного бытия (Benedite, 1894; Porter, Moss, I, с. 82-83).
Уместно отметить, что вспышки подобных сомнений (по-видимому, постоянно тлевших в среде мыслящей части общества) случались не только ранее, но и много позже. Так Небнетер, один из высокопоставленных жрецов Амона эпохи XXII династии, открыто выражал потерю веры в традиционное учение о благости жизни (лучшей её части) за гробом: "То, что происходит после конца жизни, - это страдание, оно лишает тебя того, что ты имел до этого, ты пребываешь в могиле без сознания, когда наступает утро, которое [для тебя] не наступает, ты ничего
Некоторое представление о эхнатонистском богослужении, проводимом в храмах новой столицы Ахет-Атона, можно составить, рассматривая рельефы в гробнице верховного жреца бога Атона Мери-Ра. Здесь показано, что Эхнатон и Нефертити, стоя перед алтарём с приношениями, разбрызгивают над горящими бронзовыми светильниками, обрамляющими приношения, ароматные масла. На обоих - красные пояса (как и на флагах перед Большим храмом Атона), длинные концы которых ниспадают до земли. Позади них стоят маленькие принцессы (дочери), играющие на систрах (священных трещётках). Новоназначенный верховный жрец Мери-Ра и его помощник застыли около фараона в почтительном поклоне, ещё один жрец зажигает благовония. Неподалёку расположились восемь слепых музыкантов, толстых пожилых людей (вероятно, евнухов), которые хлопают в ладоши (видимо, отбивая такт) и поют гимны Атону под аккомпанемент семиструнной арфы. Одетые в свободные одежды женщин-музыканты (несколько групп) бьют в тамбурины (А. Вейгалл).
Обычно отправление культа в Древнем Египте, как и везде на Древнем Востоке, состояло из жертвоприношений, молитв, постов, жертвенных трапез и религиозных процессий. Даже само здание храма, его двор и ограда, окружающая здание, жертвенники и столы (алтари) для даров, имели сакральное значение. Однако у египтян в храме никогда не проводилось общественного богослужения (как у шумеров или ханаанеев), а в его дворе никогда не собирался народ для молитвы и процессий. В храм (дом бога) не допускался никто, кроме жрецов и царей с их свитой (47.с42). Богослужение же, в частности, у ханаанеев проводилось внутри храма (в переднем отделении), которое, могло вмещать до 50 тыс. человек, тогда как служение у израильтян проходило вне храма (по египетскому образцу).
О характере жертвоприношений в Древнем Египте существует достаточно достоверных свидетельств. Так, надпись царя Ханну (ХI династия) рассказывает: "И я совершил великое жертвоприношение быков, коров и коз". Во времена ХIХ династии в Мемфисе, в храме Птаха, были принесены в жертву тельцы (быки) и "запах тука их доходит до неба". Фараон Пианки (ХХ династия), прежде, чем войти самому в храм бога Ра в Гелиополе, "принёс великое жертвоприношение пред лицом восходящего утреннего солнца; и жертва состояла из белых быков, молока, бальзама, ладана и других благоухающих деревьев" (48.с135,143, 402). Геродот писал: "Чистых быков и телят египтяне приносят в жертву повсюду"; а в Фиванском номе, например, "не едят баранины [баран - эмблема Амона (в Фивах), бога Херишефа (в Гераклеополе) а также воплощение бога Хнума], но приносят в жертву коз... Напротив, египтяне, принадлежащие к храмовому округу Мендеса, не употребляют в пищу козьего мяса, но приносят в жертву овец" (в Мендесе священный баран (и божество) носил название "Ба-неб-джед" - "Душа ("Ба") Владыки Джед" (т.е. Мендеса)). В жертву Осирису и Исиде (как и в Сиппаре Шамашу) приносились (чёрные) свиньи. Богу Сетху же были посвящены все красные и рыжие животные. Сожжение "рыжей телицы без порока" (Чис.19.2) совершалось у библейских евреев ради получения пепла, окропление которым "освящает оскверненных, дабы чисто было тело" (Евр. 9.13).
Судя по жертвоприношениям в храме Иерусалима, описанным в Библии, набор жертвенных живот-ных у древних евреев тоже был не слишком разнообразен и варьировался лишь количественно, по цвету (окрасу) и половой принадлежности (агнцы, овцы и бараны; тельцы, быки и коровы; козлы, а также птица (к примеру, голуби или цыплята)).
Однако сохранились и примеры жертвоприношений совершенно иного рода. Так, Фараон Тутмос IV, на холме (высоте) близ храма Сокара, принёс в жертву богу Хормаху цветочные семена (48.с312). На одной из картин на храмовой стене изображён царь, совершающий жертвоприношение, которое состояло из плодов, цветов и разных предметов (и эмблем), (48.с43).