Исход земной цивилизации: Анклав
Шрифт:
– Во сколько планируешь выехать?
Она дотянулась до телефона и взглянула на часы.
– Ого, четыре, - неверяще произнесла она и бросила на Александра удивленный взгляд.
– Полагаю, не раньше одиннадцати.
Александр кивнул и скрылся за дверью, даже не проверив обстановку. Ривка сладко потянулась и заулыбалась, все еще чувствуя запах его присутствия и дрожь от его прикосновений.
***
Он шел от лифта парковки, не сводя с нее взгляда. Ривка стояла, облокотившись на водительскую дверь и рылась в телефоне. В узких джинсах, в шапке с помпоном и бежевых уггах она выглядела как подросток. Невозмутимая, она просто улыбнулась ему, открыв дверь, дернула рычаг, чтобы открыть багажник для его дорожной сумки, и приземлилась на водительское сидение, не выпуская из рук телефона и жуя жвачку.
Она
– Что будете делать на каникулах?
– вернулась она к привычному формальному общению.
– Не люблю загадывать. Сейчас у меня нет ни малейшего желания о чем-то думать и что-то планировать.
Внезапно сзади донесся гул мотора, и Ривке пришлось уступить дорогу мчащему к воротам на еще большей скорости ягуару. В окне обгоняющего автомобиля мелькнула Ангела Новак, и на ее лице на миг отразилось выражение удивления, когда она заметила в порше декана и студентку. Ангела не затормозила, а Ривка, напротив, сбросила скорость.
– Если ты будешь пугаться и делать виноватые перед ней глаза, то это точно даст ей почву для подозрений, - равнодушно заметил Александр и ткнул плеер, включив погромче весьма приятную и мелодичную песню на иврите.
– Я всегда невозмутима, - ответила она и стала едва слышно подпевать на припеве.
– Моя любимая песня.
– Ты, похоже, в неплохом настроении, - он расслаблено положил голову на подголовник и закрыл глаза.
Улыбка внезапно спала с ее губ. Пока они ехали в Тель-Авив, Александр прикорнул, и она, сделав музыку тише, невольно поглядывала на него. Уже подъезжая к Рамат-Гану, району, где немыслимым образом оказались проживающими в соседних домах оба ее любовника, она притормозила у въезда во двор, думая, что лучше будет разойтись здесь, так как если Бен случайно решит выглянуть в окно или окажется на улице, то появится слишком много вопросов. Она хотела было тронуть Александра, призывая к пробуждению, но он открыл глаза и сонно взглянул на нее.
– Я проспал всю дорогу?
– Теперь мы квиты, - вспомнив, как он провел за рулем всю обратную дорогу до Нью-Бабили, она указала взглядом за окно.
– Лучше вам выйти здесь.
Он сфокусировал взгляд на своем доме, который был ближе к выезду, чем дом Бена, и потер лицо ладонью, однако немного нахмурился, осознав, что Ривка припарковалась ко въезду во двор так, будто не собиралась туда заезжать.
– Вы не собираетесь домой?
– невольно поинтересовался он, отстегивая ремень безопасности.
Ривка, покачав головой, сказала:
– Я живу на Хаярконе возле моря и уже очень давно не была там.
Он, что-то для себя подмечая, кивнул и неторопливо вышел из машины, прихватив сумку из багажника. Ривка, держа руки на руле, кивнула в ответ и тронулась с места, намереваясь немного побыть в одиночестве, ведь никто из близких не знал, что она находится в Тель-Авиве… Она собиралась побыть пару дней дома и только потом отправиться к Бену, ведь тело все еще предательски ныло, вспоминая отнюдь не его прикосновения.
***
– С Новым Годом!
– доносилось от празднующих семей, приглашенных на вечеринку в доме семьи Ривки.
– С Новым Годом!
– прошептала Ривка, глядя в глаза Бена; он поцеловал ее сначала в щеку, потом в губы и под новогоднюю песню повел в танце, отставив на стол бокалы с шампанским.
Ее дурацкая диадема в виде букв “Happy New Year” поймала блики гирлянд, развешанных в большой гостиной. Ариэль, Яэль и наконец-то поправившийся отец Бена Аври, выглядевший вполне бодренько и даже позволивший себе бокал шампанского после курса реабилитации за рубежом, поглядывая на них, перешептывались. Дедуля, тоже смотря на смеющихся внучков, которые дурачились под очередную новогоднюю песню, заулыбался и даже позволил тете Фире вытащить потанцевать и себя. Праздник собрал не только семьи Бена и Ривки, которые настолько жаждали скорейшей свадьбы, что пригласили и Раубфогелей, и Коэнов, и дядю с тетей Бена, которые без конца повторяли как же дети друг другу подходят. Ривка улыбалась, она уже давно не была так счастлива.
Единственное, что не давало ей покоя, было молчание Александра. С самого прибытия в Тель-Авив она не получала от него весточки и, проходя мимо его дома, словно выгнанная на мороз собака, поглядывала на дверь его подъезда, не понимая, почему он стал так важен. И хотя она сама же предостерегала его от дальнейшего общения даже в дружеском ключе, Ривка страдала от нелепой тоски, особенно сегодня, когда часы пробили двенадцать, а он не написал ни строчки.
Держа в руках телефон, она пыталась искоренить в себе чуть хмельное желание поздравить его. Укутавшись в кожаную куртку и шерстяной палантин, она стояла на улице, дыша свежим воздухом. Морской ветер пригонял в Тель-Авив холод, и она уже не чувствовала рук, понимая, что пора бы уже вернуться к столу. Не совладав с собой, она все же черкнула ему короткое: “С Новым Годом!” и вернулась к потерявшему ее Бену.
Как чудесно от него пахло! Его ставший родным запах навевал воспоминания о прежней жизни. Любовь Бена была согревающей, а прикосновения необходимыми, но не о его руках и поцелуях она мечтала. Мысли об Александре не давали ей покоя, и Ривке невыносимо было думать, что она ему безразлична, что он пресытился ею после той ночи. И впервые она оказалась по другую сторону и поняла, что чувствовали все те мужчины, которых она отталкивала от себя на протяжении жизни в Израиле.
Стоило Бену отлучиться в уборную, как телефон Ривки завибрировал и на нем высветилась всего одна фраза: “приезжай, если хочешь”, и сердце Ривки пропустило удар. Она выключила экран, но затем вновь включила, непонимающе всматривалась в его сообщение, пытаясь понять смысл написанного. Он действительно хотел ее увидеть или просто позволял ей побыть в своём обществе? Прежде она бы и не обратила внимания на такую мелочь, но сейчас ее мозг стал анализировать каждую букву дурацкого сообщения, приводя в уныние и, в то же время, возбуждения от осознания, что сегодня есть возможность встречи.
Бен вернулся и, захватив бокал шампанского, вновь поцеловал ее в щеку, задержавшись, чтобы шепотом сообщить, что тетя Фира слегка перебрала с лимончеллой, и теперь страдает его отец, выслушивая какие-то бредни о ее бестолковых соседях…
– Извини, она иногда бывает слегка навязчива, - сообщила Ривка, чуть смутившись, но когда она собралась пойти и разбить эту компанию, Бен дернул ее на себя.
– Ты ведь не собираешься ехать к себе после вечеринки?
– он взглянул на чету Коэнов, которые прощались с Яэль, намереваясь продолжить празднование у родственников.
Она посмотрела на Бена извиняющимся взглядом.
– Пока я помогала маме готовить, - она поглядела на стол, который ломился от еды, - я очень устала. Давай встретимся завтра? Я планировала еще полчасика побыть тут, а потом на такси поехать домой. Проводишь меня?
Бен не стал комментировать, что сейчас праздник, и обычно влюбленные заканчивают его вместе, но его настроение, конечно же, было испорчено. Он все правильно расценивал и не хотел отдалять ее еще больше своими претензиями. Ривка становилась все холоднее с ним, и оставалось только ждать, когда же она скажет то, что разобьет его сердце окончательно. Где она пропадает все время, кроме выходных? Куда занесла ее работа? Быть может, и впрямь являясь талантливым программистом, она стала работать над каким-то сверхсекретным проектом? Сегодня Ривка улыбалась, но была ли эта улыбка искренней или, быть может, тут сработали ее несомненно неплохие актерские способности?