Исход. Том 1
Шрифт:
— Я бросил школу после шестого класса, — уныло промямлил Ллойд.
— После отклонения прошения Судом по уголовным делам я обращусь в Верховный Суд. Я рассчитываю, что прошение будет отклонено в тот же день.
— И что потом? — спросил Ллойд.
— Потом? — переспросил Девинс. Вид у него был несколько удивленный — он был рассержен непроходимой тупостью Ллойда — Что ж, потом ты отправишься в камеру смертников в тюрьме штата Аризона и будешь наслаждаться изысканными блюдами, пока не наступит час электрического стула. А он не заставит себя долго ждать.
— Они этого не сделают, — сказал Ллойд. — Просто ты пытаешься запугать меня.
— Ллойд, в четырех штатах, где действует Суд по уголовным делам,
Ллойд, которого минут пятнадцать назад приветствовали крутые парни из крыла с усиленной охраной, теперь рассматривал перспективу оказаться через какие-то жалкие две или три недели в черной дыре.
— Ты испуган, Сильвестр? — почти с сочувствием спросил Девинс.
Ллойд облизнул пересохшие губы.
— Клянусь Богом, я испуган. Судя по сказанному тобой, я уже покойник.
— Я не хочу, чтобы ты стал мертвецом, — сказал Девинс, — я хочу, чтобы ты боялся. Если ты войдешь в здание суда с самодовольной ухмылкой, они пристегнут тебя к стулу и включат рубильник. Ты станешь сорок первым после дела Маркхема. Но если ты будешь прислушиваться к моим советам, возможно, нам удастся прорваться. Я не утверждаю, что так оно и будет, я говорю лишь, что это возможно. Мы можем рассчитывать только на присяжных. Двенадцать обыкновенных прохожих с улицы. Я бы предпочел, чтобы это были сорокадвухлетние дамы, которые до сих пор помнят «Винни Пуха» наизусть и устраивают похороны своих любимых птичек на заднем дворе, вот кто нам нужен. Каждый состав присяжных знакомят с последствиями дела Маркхема. В результате они не принимают смертный приговор, который может, а может и не приводиться в исполнение через шесть месяцев или шесть лет, когда они уже забудут об этом деле: парень, которого они осудили в июле, должен быть наказан незамедлительно.
— А ты собаку съел на этих объяснениях.
Не обращая на него внимания, Девинс продолжал:
— В некоторых случаях именно знание этого факта вынуждает присяжных выносить приговор — «не виновен». Это один из обратных результатов дела Маркхема. В некоторых случаях присяжные оправдывают отъявленных убийц только потому, что не хотят обагрять свои руки кровью. — Он вытащил лист бумаги. — Но все равно сорок человек были осуждены после дела Маркхема, а в общей сложности было подано семьдесят апелляций. Из тридцати приговоренных к смертной казни двадцать шесть человек были объявлены невиновными судом присяжных. Только четыре обвинения были опровергнуты Судом по уголовным делам — одно в Южной Каролине, два во Флориде и одно в Алабаме.
— И никогда в Аризоне?
— Никогда. Я же говорил тебе. Кодекс Запада. Эти пятеро стариков жаждут поджарить твою задницу. Если тебя не спасут присяжные, то это все. Даю тебе девяносто против одного.
— Сколько
— Двое из четырнадцати.
— Дело швах.
— Обрати внимание, — сказал Девинс, — что дело одного из этих двоих подобно твоему. Он был виновен, как сам грех, Ллойд, точно так же, как и ты. Судья Печерт почти полчаса рассыпал свое красноречие перед десятью женщинами и двумя мужчинами. Я думал, что его хватит апоплексический удар.
— Если меня признают невиновным, они ведь не смогут снова обвинить меня?
— Конечно, нет.
— Значит, это единственный шанс. Пан или пропал. Вот такие дела, — пробормотал Ллойд, вытирая лоб.
— Поскольку наконец-то ты понял сложившуюся ситуацию, — вел дальше Девинс, — мы должны обсудить стратегию нашей защиты и выработать общий план действий.
— Я все понимаю, однако мне это не нравится.
— Ты был бы полным дураком, если бы тебе это нравилось, — Девинс, скрестив руки, наклонился над столом. — Теперь слушай. Ты сказал мне и в полиции, что ты, м-м-м… — Он вытащил какие-то бумаги из папки и просмотрел их. — Ага. Вот здесь. «Я никогда никого не убивал. Это Лентяй застрелил всех этих людей. Убийство было его идеей, а не моей. Лентяй был сумасшедшим, я думаю, это огромное облегчение для мира, что он отдал Богу душу».
— Да, это так и есть, и что? — агрессивно спросил Ллойд.
— Да ничего, — примирительно произнес Девинс, — Это доказывает, что ты боялся Лентяя Фримена. Ты боялся его?
— Ну, в общем-то, нет…
— Ты боялся за свою жизнь.
— Я думаю, это было…
— Ужасно. Поверь в это, Сильвестр. Тебя принуждали угрозами.
Ллойд рассердился на своего адвоката. Это было сродни злости парня, который стремится стать примерным студентом, но с трудом усваивает урок.
— Не заставляй меня раскладывать все по полочкам, Ллойд, — сказал Девинс. — Мне бы не хотелось этого делать. Ты можешь подумать, что я предполагаю, будто Лентяй постоянно находился под действием наркотиков…
— Конечно, был. Мы оба курили!
— Нет, ты не курил, а вот он да. И он превращался в безумного, когда принимал дозу…
— Слушай, а ты не дурак. — В коридорах памяти Ллойда возник призрак Лентяя Фримена, весело выкрикивающий «Хоп! Хоп!» — и стреляющий в женщину, выбирающую соус.
— Он и на тебя наводил дуло револьвера несколько раз…
— Нет, он никогда…
— Он делал это. Просто ты забыл об этом. На самом деле он грозил убить тебя, если ты откажешься помогать ему.
— Ну, у меня ведь тоже было оружие…
— Я уверен, — сказал Девинс, пристально глядя ему в глаза, — что если ты покопаешься в своей памяти, то вспомнишь, как Лентяй сказал тебе, что твой пистолет заряжен холостыми патронами. Ты помнишь это?
— Теперь, когда ты напомнил мне…
— И никто не удивился больше тебя, когда он стал стрелять настоящими пулями, правильно?
— Конечно, — ответил Ллойд и энергично закивал. — У меня чуть глаза не повылазили от ужаса.
— Ты уже собирался направить свой револьвер на Лентяя Фримена, когда его подстрелили и без тебя, избавив тебя, таким образом, от лишних проблем.
Ллойд с зарождающейся надеждой смотрел на своего адвоката.
— Мистер Девинс, — как можно искреннее произнес он, — именно так все и было.
Позже, этим же утром, он стоял на дворе для прогулок, наблюдая за игрой в футбол и мысленно прокручивая все, что сказал ему Девинс, когда верзила-заключенный по кличке Громила подошел к нему и схватил за воротник. Голова Громилы, побритая наголо а-ля Телли Савалас, поблескивала в жарком воздухе пустыни.