Исход
Шрифт:
— Хватит, мля! — неожиданно грубо попросил ее Костя, но тут же неловко погладил по руке. — Прости, я на нервах просто… Какая девушка, какой из меня защитник?
Он повернулся к ней, и Лена поняла, что Костя старше, чем ей казалось, сыграли роль рост и тщедушие. А еще — что он совершенно, полностью сломлен, и все это время работал, только чтобы от него отстали. Даже сквозь усталость было ясно, что жить он не хочет.
— В обществе самые разные люди добиваются успеха. Женщины любят успешных мужчин, ни рост, ни внешность не могут помешать тебе, если ты будешь сильным внутри.
—
— Ну вот, а я, как идиотка, слушаю тебя! — Лена хмыкнула. — Все просто: ты подсел на дрянь по своей же дурости, а теперь ноешь. Что ж, будет тебе урок.
— А ты злая! — Костя картинно покачал головой, в голосе появилась слезинка. — А я-то думал, ты сможешь понять…
— Да, я могу понять. Тебе придется это пережить. Будет очень плохо — помогу, а слушать твое нытье не стану. И тебе не нужны таблетки, тебе нужно несколько дней, чтобы очистить организм, вот и все. Не будь тряпкой, и все пройдет.
Лена повернулась и пошла к Надежде, чтобы лечь наконец и хоть немного выспаться. Вот еще, не хватало терять время на утешения наркомана! К такого рода болезням в семье Елены никогда не относились с сочувствием. Если человек сам совершил глупость, то сам и должен исправиться. Тем более, что делать для этого совершенно ничего не нужно, как раз наоборот: нужно не делать.
«Пристал ко мне за сочувствием, как алкоголик с утра у магазина за пятью рублями! — зло подумала она, мгновенно проваливаясь в сон. — Пашка совсем не такой был… Почему Пашки нет, а этот коротышка жив? Несправедливо!»
Она не видела, как Костя, проводив ее взглядом, порылся во внутренних карманах куртки и, воровато оглянувшись, достал маленькую бутылку водки. На самом деле Косте хотелось жить. Он хотел бы проснуться в своей постели, он хотел бы съесть завтрак под ворчание матери, вечно недовольной жизнью сына. Может быть, он даже сумел бы «завязать». Но ничего этого случиться уже не могло. В новом мире Костя все равно очень скоро погибнет, к чему тогда тянуть и мучиться, как сегодня? Он, как и многие, надеялся на помощь, на хоть какие-то известия. Но вот сейчас, глядя через пойму на далекий пожар где-то на верхних этажах одной из башен Москва-сити, Костя окончательно понял: ждать нечего. Прошлое не вернется, а в настоящем ему нет места.
— Кто же думал, что так все выйдет… — всхлипнул он, откручивая крышку. — Прости, мамочка, но можно считать, что я свое обещание сдержал: больше никаких таблеток! Просто немного водочки… На посошок.
Ему очень давно, с тех пор, как заструился градом пот и задрожали руки, хотелось открыть эту бутылочку. Но она была последней, ведь чертов Папа Миша сразу объявил о жестком сухом законе. Костя еще тогда
Утром Лену и Настю разбудил громкий голос Папы Миши. Как обычно, он много матерился и обвинял всех в плохом исполнении его распоряжений. Новые группы пошли ломать двери в квартиры и выносить на крышу дрова. Степанычу было поручено как-то разработать систему переговоров с несколькими одиночками, пытавшимися подавать на крышу сигналы из окон.
— Надо бы придумать, как им к нам прорваться. Но не придумаем — и хрен с ними, мы свою задницу рвать не обязаны, у меня и так мало людей! — объяснял Папа Миша. — А те, кто придет, пусть идут с припасами. Главное — вода. Попробуй, может, плакаты какие-нибудь сделать. Пусть знают: без своей воды тут никто не нужен!
— Понимаю. — Степаныч, остроносый и усатый лысеющий блондин, почесал затылок. — Папа Миша, мы ведь тут и сами больше недели не протянем. А каждая вылазка — минус несколько бойцов.
— Верно. — Папа Миша заговорил тише и показал пальцем на бинокль, который висел у него на шее. — Поэтому будем высматривать грузовики. И еще бензинчика бы нам побольше. Придет крайняя необходимость, не дождемся подмоги — рванем с факелами, захватим машину, достаточно мощную, чтобы легковушки на дорогах раздвигать, и двинем отсюда.
— А куда?
— Вот об этом будем думать. Ночью Леха сидел с биноклем, говорит, видел отсветы чьих-то фар в районе метро «Октябрьское поле», что ли, ночью поди разбери, когда фонари не горят. Кстати, передай всем группам: за бинокль премия.
— И какая же? — хитро прищурился Степаныч.
— Третьим с нами будет, вот какая! — хохотнул Папа Миша. — Только чтобы в личном составе — дисциплина, ты понял? С утра одного не досчитались, и никто не видел, куда делся. Это плохо, у нас каждый должен быть на счету. Что, если он обернулся бы в людоеда и еще одного-двоих загрыз? Иди исполняй. Завтрак посменно, воду экономить, лекарства только через меня. Ну, а я поищу нам средство передвижения на крайний случай…
Папа Миша прильнул к окулярам бинокля, рассматривая такие знакомые, но теперь смертельно опасные места.
Глава четвертая
ФОРТ
Зомбаки в жаркий сухой день ведут себя спокойнее, это первым заметил Толик Карелов. С ним спорили, даже на сигареты и воду, но каждый раз проигрывали. Правда, Белоглазов, узнав о серии пари, только хмыкнул:
— Делать вам нечего, внеочередная уборка территории по всем плачет. Пятый день уже все жарче и дождей нет. С чем же вы сравниваете?