Искатель, 1962 №1
Шрифт:
Кумало решился. Он вскочил.
— Бвана! В саду слон, бананы поест!
— Молчи! — зашипел полицейский, хватая Кумало за горло левой рукой. — Молчи!
— Пальмы поломает, а мне налог платить! — громче кричал Кумало, стараясь прорваться к двери.
Охранник оттолкнул Кумало к стене и ударил дубинкой по плечу.
Кумало словно ждал этого. Он взвыл так, что было слышно на конце селения.
Резкий удар обрушился на голову Кумало. В ушах загрохотало, словно падало подрубленное дерево. Кумало свалился.
…Кумало очнулся в тишине. Из-под двери незнакомой комнаты бледным пятном проникал свет утра. Кумало покрутил головой, потрогал ее руками, словно желая убедиться, что она на месте. Сел на земляной пол и осмотрелся. Сомнений не было: он в тюрьме. Стал припоминать, что произошло. Неужели схватили партизан? И он, Кумало… — Кумало застонал при этой мысли. Нет! Он закричал громко. Партизаны ушли.
Днем в деревянной камере стало жарко. Болела голова, то поташнивало, то знобило.
Мбулу пришел в камеру к вечеру.
— Ну, рассказывай про коммунистический заговор, — забасил вождь. — Говори, и тебе будет лучше.
Кумало сидел на полу. Мбулу стоял перед ним в полумраке, ширококостый, толстый.
— Если бы ты не был коммунистом, — басил Мбулу, — ты бы пошел на рудник, а не притворялся тогда хромым.
— Ты тоже не хочешь на рудник, значит и ты коммунист? — Кумало оскалил в насмешливой улыбке белые зубы. — Какие коммунисты?
— Коммунисты? Все знают — которые грабят плантации.
— А я разве граблю? — в глазах Кумало блеснули насмешливые, веселые огоньки. Мбулу не знал о партизанах!
— А те, кто с тобой, те грабят, — сердился Мбулу.
Мбулу ушел, ничего не добившись. Он приходил несколько раз, но Кумало твердо стоял на своем.
Медленно шло время. Кумало парился в душной клейкой жаре камеры, прильнув к двери, слушал громыханье далеких тамтамов, рассказывающих о разливе восстания в соседних провинциях, радовался.
Проходили дни. Казалось, все забыли о Кумало.
ГЛАВА V
Деревня наполнилась тревожными криками. Кумало прильнул к щели в двери.
— Ло-ло-ло-ло! — кричала женщина, хлопая ладошкой по открытому рту.
Сигнал опасности!
Кумало видел мужчин, мчавшихся к лесу. Некоторые уже бежали обратно, видно натолкнувшись на аскари. Теперь ему, Кумало, не уйти от вербовщиков.
На площади собрали всех жителей.
Два охранника вывели Кумало из тюрьмы. Люди стояли озлобленные и настороженные, разъяренные и подавленные.
Из дома появился Мбулу с тремя вербовщиками. Вождь окинул поредевшие ряды соплеменников. Сегодня уйдут и эти последние его работники. И он сам должен отослать их. Таков приказ. Плантация и поля запустеют. Он, Мбулу, останется один в целом районе, если не считать нескольких стариков и детей. А будешь возражать, и самого пошлют на рудник!
Мбулу встряхнулся.
Мбулу бросил быстрый взгляд на вербовщиков.
— Вот все какие молодцы у меня, — пробасил он, стараясь глядеть весело. — На работе каждый слона заменит. Люди! — он повернулся к соплеменникам. — Администрация колонии делает для нас все… ну… чтобы вам хорошо было. Надо идти на рудник!
— Сам иди, предатель!
— Кинсукулу проклятый!
Вздулась, покатилась по толпе волна злобных, яростныхкриков. Негодующая черная масса людей пододвинулась.
Маленький угрюмый вербовщик незаметно положил руку на пистолет, висевший впереди на поясе. Его зеленоватые глазки всматривались в лица африканцев словно желая угадать момент, когда начнется столкновение. Он даже оглянулся назад. Путь к лесу был свободен.
— Все пойдут, кто здесь, — громыхал Мбулу. — Им дают возможность заработать, налог заплатить, а они…
— Не пойдем!!!
Ветер злобы и жгучей ненависти дохнул в лица вербовщиков. В яростных криках тонули слова.
— Вождь о нас заботится! — вопил управляющий Мулура, стараясь пробиться сквозь бурю голосов. — Мы уважаем старших! Все пойдем на рудники, если старший приказывает…
Мулура не окончил верноподданнической речи. Кто-то ударил его сзади кулаком по голове. Он едва устоял на ногах и шарахнулся в сторону.
— Замолчите! — ревел Мбулу. — Это приказ районного комиссара! Выделить сто человек, а вас тут и двадцати мужчин нет. И еще кричат. За бунт вешают в городе! — Вождь стал всматриваться в стоявших перед ним людей, словно прицеливаясь. — Эй, Мулура! Иди записывайся! Он сам хочет на рудник. Смотрите, какой здоровяк!
Мулура, все еще не веря неожиданному обороту дела, подошел к столу. Он остановился в нерешительности, склонив голову набок, косясь на лист бумаги.
— Ставь, ставь палец! Чего озираешься?
Мулура вздрогнул, торопливо смазал палец чернилами и припечатал его к списку. Потом отошел в сторону, растерянно бормоча: «Старших не уважают…»
Несколько человек, понукаемые вождем, подошли к столу и после колебаний тоже поставили на зловещем списке отпечатки своих пальцев.
Взгляд вождя упал на Кумало.
— Подходи! Не смотрите, что он хромой был. Нога уже здоровая.
Высокий вербовщик кивнул головой.
— Подходи, подписывай!
Голоса стихли. Все уважали честного и смелого Кумало.
— Какой скорый! — сказал Кумало, не двигаясь и щурясь в усмешке. — По закону колонии запрещается брать рабочих силой на рудники частных компаний.
Глаза вождя выпучились от удивления еще больше.
— Я тебе покажу — не подчиняться! — прорвало его. — Не учился нигде… на курсах, да еще не подчиняется!