Искатель, 1962 №2
Шрифт:
— Это очень интересно! И, кажется, ваши марсианские «леса» или «луга» — не знаю, как их лучше назвать, чтобы вас не обидеть, — начинают постепенно расширяться? Еще в 1954 году американский астроном Слейфер заметил новое темное пятно на вашей поверхности….
— Было бы удивительно, если бы его не заметили. Ведь по площади оно почти равно Украине.
— Оно существует вот уже семь лет и год от года становится темнее. Что же это такое — лес, болотистая равнина или, может, обработанное поле?
— Этого я вам не скажу. И не потому, что не хочу. Просто у меня совсем другие природные
Но вы не огорчайтесь, а получше следите за ними в свои телескопы. Вы уже подметили, что «моря» явно изменяются по сезонам; в одном месте возникают, в другом постепенно исчезают. Разве это не доказывает, что они живут?
— Итак, на вопрос, есть ли жизнь на Марсе, мы можем твердо отвечать: органическая жизнь есть!
— А почему бы ей не быть? Условия для нее на моей поверхности, прямо скажем, не сахарные: воздух разрежен по сравнению с земным раз в восемь-девять и почти лишен кислорода, температура за сутки скачет от двадцати пяти градусов тепла до семидесяти градусов мороза. Но вы создали такие же условия на Земле и убедились, что они вовсе не убивают жизнь.
— Вы имеете в виду лаборатории?
— Да, в лаборатории. В одной из них создали в камере такие условия, что я бы чувствовал себя как дома. И что же? Оказалось, что при низких давлениях, при температуре минус 70 градусов и влажности всего в полпроцента в почве сохранилось свыше сотни тысяч вполне жизнеспособных микроорганизмов! И самое главное: все эти бактерии очень быстро приспосабливались к большим скачкам температуры, влажности, давления и даже в атмосфере из чистого азота превосходно росли и размножались.
— «Жизнь — явление упорное», — так, кажется, любил говорить Г. А. Тихон…
— И ведь это ваша, земная жизнь. Могут быть организмы и более закаленные. Но поговорим о «суше».
О ней меньше пишут, но в науке чаще всего идут споры о том, из каких пород состоит моя поверхность. Только недавно французский астроном О. Дольфус, о котором я уже упоминал, опять-таки на основе изучения поляризации света, пришел к выводу, что мои «материки» покрыты измельченными породами типа земных лимонитов.
— А ваши полярные «шапки»? Изучают их давно, но пока исследователи так и не договорились окончательно, что же это такое — снег или застывшая углекислота, вроде нашего искусственного льда, каким наполняют свои ящики мороженщицы.
— Чтобы понять это, вам придется сначала хорошенько изучить состав моей атмосферы. Пока вы только узнали, что в ней углекислого газа вдвое больше, чем в земной. А кислорода и водяных паров в тысячу раз меньше, чем в воздухе, которым вы дышите. Это показал спектральный анализ, но точность его сами ваши исследователи ставят под сомнение.
— Значит, в основном ваша атмосфера состоит из азота? Не слишком уютно…
— Зато красиво: красные пустынные равнины, фиолетовое небо, ледяные перистые облака, словно сделанные из стеклянной ваты… Горизонт покажется вам, наверное, непривычно
— Кстати, о ваших спутниках…
— Опять вы за свое.
— Но вы же сами заговорили о них.
— Как о реально существующих небесных телах, и только. А вы ведь, знаю, куда клоните: правда ли, что они полые внутри, а если так, кто их построил… Не был я у них внутри. Они вокруг меня исправно летают, повинуясь законам небесной механики, и с меня этого достаточно. А что у них внутри, разбирайтесь сами!
— Но ведь как раз из-за некоторых странностей в движении ваших спутников и возникли споры. И Фобос и Деймос почему-то имеют такое ускорение, какое несколько противоречит законам небесной механики. Именно поэтому советский ученый И. Шкловский и выдвинул гипотезу, будто ваши спутники полые внутри, а следовательно, искусственного происхождения…
— А другой советский ученый, профессор Н. Парийский, разве не доказал столь же точными расчетами, что особенности движения моих спутников можно объяснить и чисто природными условиями, — например, приливным взаимодействием со мной?
— Но это справедливо лишь при определенной гипотезе о вашем собственном внутреннем строении, которое также пока недоказано…
— Ага, теперь вы хотите, чтобы я рассказал, что у меня внутри!
— Хорошо, хорошо, оставим это. Со временем мы все равно подвергнем вас «рентгену». А что из себя представляют загадочные фиолетовые туманы, которые, как показали последние исследования, нередко затягивают вашу поверхность, особенно на границе света и тени, в районе так называемого терминатора?
— Вы уже и это заметили? Как вам объяснить… Природное явление.
— Какое именно? В чем оно заключается?
— Я же вам говорил, что природные условия у меня так отличаются от земных, что я не в силах многое объяснить. Могу я иметь свои собственные, неповторимые, для вас совершенно необычные природные явления? Хозяин я в конце концов своей атмосферы или нет?!
— Конечно, конечно, дорогой Марс, не стоит так из-за этого волноваться. Мы очень вам признательны за беседу.
— Как, вы уже все спросили?
— Да, пожалуй, в основном все…
— И вас больше ничего не интересует?
— Как-нибудь в другой раз…
— Да нет, уж спрашивайте до конца. Я же прекрасно вижу, какой вопрос так и вертится у вас на языке. Не стесняйтесь!
— Ну, если вы так любезны… Я боялся, что это вас снова рассердит…
— Про каналы, да? Конечно!.. Без этого вы не можете жить спокойно и мне не даете. Прошло уже почти семьдесят лет, как Скиапарелли впервые высказал мысль, что мои «каналы» — искусственные сооружения, и с тех пор ваши фантасты не унимаются.