Искатель, 1990 № 01

Корецкий Данил Аркадьевич

Едва держась на ногах, Крейг вышел из гравиплана. В расцветных сумерках танасис покачивался над грудами камней и высокий, по пояс человеку, порослью стоял вдоль тропинок. Было сыро. Фитоны, облепившие стволы деревьев, дергали крыльями и сонно попискивали. Глаза Крейга блуждали. Он чувствовал, что здесь его что-то ждет: воспоминания, встреча, исполнение, отдых… Крейг сам не знал, что именно, но чувствовал, что это близко. Уайлд подошел сзади и толкнул его. Крейг отступил в сторону.

— Эй, чужак! — крикнул Уайлд.

Крейг

обернулся и увидел сверкающие нездоровым блеском глаза и лошадиную улыбку Уайлда. Потом лошадиные зубы раздвинулись:

— Я смешаю кровь Мидори Блейк с грязью. Я смешаю ее кровь с навозом. Я…

Тело Крейга вдруг стало сильным и гибким. Он прыгнул и почувствовал, как чужие зубы крошатся под ударом его кулака. Уайлд упал. Остальные морденцы выбрались из гравиплана.

— Право крови! Право крови! — закричал Крейг.

— Право крови! — повторил Уайлд.

Джордан остановил Уилана и Райса. Сила огненной лавой растекалась по жилам Крейга. Уайлд поднялся, сплюнул кровь и сжал свои огромные кулаки. Крейг шагнул ему навстречу, яростный и неустрашимый. Мир вокруг вращался и кренился, мерцал огоньками, хрипел и изрыгал проклятия, а в центре мира бились Крейг и Уайлд, отвечая друг другу ударом на удар.

Крейг чувствовал удары, но не ощущал боли. Он слышал треск собственных ребер. И его тело сотрясалось до самых ступней от ударов, которые наносил он сам. Оба то и дело падали на почерневшие камни, их ноги тяжело переступали, руки переплетались и рвали одежду, из глоток вырывалось хриплое дыхание.

Потом они стояли на коленях лицом к лицу и осыпали друг друга ударами кулаков и локтей. Потом туман немного рассеялся, и Крейг единственным зрячим глазом увидел Уайлда перед собой на земле, лежавшего, как груда тряпья. Крейг с трудом поднялся на ноги. Он чувствовал себя невесомым: внутри у него было пусто.

— Право крови, чужак, — произнес мрачный Джордан, выжидательно глядя на Крейга.

— Заберите его, — сказал Крейг и двинулся к ушелыо. Не обращая внимания на боль в груди, он шел напрямик через густые заросли танасиса. «Домой! Домой! Скоро буду дома!» — колоколом звенело у него в голове. Назад он не оглядывался.

В тенистом ущелье танасис рос не так густо. Крейг услышал звук падающей воды, и, подобно водопаду, на него обрушились воспоминания. Он обернулся к пруду, чтобы взглянуть на водопад, но не удержался на ногах и упал ка колени у знакомого валуна. Крейг знал, что она рядом. Он физически ощущал ее присутствие. Она стала этим местом у водопада.

Солнечные лучи прорывались в ущелье. Лучи плясали по прожилкам кварца и вспыхивали радугами в водяной пыли нaд прудом. Фитоны взлетали с призрачных деревьев и кружились в воздухе еще одной радугой. Какой-то комок застрял в горле у Крейга, и у него перехватило дыхание. Слезы застилали его единственный зрячий глаз.

— Мидори, —

произнес он. — Мидори.

Теперь мысль о ней владела Крейгом безраздельно. Его сердце едва не выскакивало из груди. Все слова куда-то ушли. Воздев руки, он стал падать в небо и бессвязно кричать. Потом нахлынула темнота и унесла прочь его невыносимую боль.

Титанические порывы. Набеги ветра. Полет звенящей ярости.

Соединение во тьме. Терпеливые поиски — снова и снова триллионы раз. Робкое мерцание огоньков — серебряных, зеленых, золотых, алых.

Затишье. Размягчение. Обретение новой формы.

Мерцающее сознание — всепланетного и микроскопического. И невозможность связать эти крайности. Поток чувств новорожденного божества, которое жаждет познать себя. Бесконечные и мучительные страдания в поисках бытия.

Наконец возникает форма и вспыхивают цвета. Сполохи отчаянной радости и невыразимой любви. Приходит зрение… слух…

Мертвая белизна полярных снегов. Пьянящий пряный привкус.??? солнца на голубой воде. Нежные ароматы ветра. Вторжение горечи. Топот дождя. Серебристо-зеленые спины холмов. Порывы бури. Резкий вкус соли. Спящие горы. Шелест прибоя. россыпь звезд на бархатной черноте. Кислый привкус и ясность. Прохладные ночные луны.

??? и любовь.

Цепочка людей в лохмотьях, изможденные, заросшие щетиной лица. Зеленая равнина. Золотое солнце в вышине. Рев. Зверь приближается прыжками, тряся красными космами. Звон тетивы. Сверкая на солнце, посвистывают стрелы. Вдох полной грудью, крик. Удары копьями. Огромное тело оседает. Судороги. Хлещет кровь. Торжествующие крики, потом — тишина.

Знание и печаль.

Женщина купается. Волосы — как солнечный свет. Мучительная красота.

Любовь, трепет, судороги.

Отдых и ожидание. Созерцание предстоящей бесконечности, ее спокойного великолепия. Только что сотворенный человек. Взрыв радости. Наконец-то он дома!

Пробуждение в свой мир.

Так просыпаются ясным утром, когда позади освежающий сон, и впереди день, который сулит что-то очень радостное. Крейг сидел у корней огромного дерева. Он стряхнул с себя тонкие, как бумага, лоскутки, увидел пруд и услышал шум водопада. С радостными криками к нему бежала Мидори. Он встал и шагнул навстречу, сильный и красивый.

— Мидори! Это все уже после смерти?..

Он хотел задать ей миллион вопросов, но первое, что у него вырвалось, было:

— Теперь я никогда не потеряю тебя, Мидори?

— Никогда.

Ее улыбка светилась. Они оба были нагими. Он не чувствовал ни возбуждения, ни стыда.

— Мы не умерли. Рой. — сказала она. — Просто мы стали новыми.

— Эпидемия погубила всех.

— Я знаю. Но мы не умерли.

— Расскажи мне, Мидори, как это было?