Искатель приключений. Книга 1
Шрифт:
— А когда вы намерены отправиться?
— Завтра.
— В котором часу?
— На рассвете.
— Хорошо, ваши приказания будут исполнены.
Трактирщик хотел удалиться. Я удержал его.
— Это еще не все…
— Что прикажете?
— Я желаю, чтобы вы достали мне полный костюм пилигрима, с четками и посохом!..
Я заметил, что трактирщик смотрел на меня с глупым удивлением, и прибавил:
— Я иду в Замок Тет-Фульк вследствие данного обета и потому нахожу приличным надеть смиренный и освященный костюм для исполнения этого обета…
— Костюм будет у вас вместе с проводником, — отвечал трактирщик.
На другое утро все было готово. Я надел длинную коричневую рясу
Мы отправились. Небо было сумрачно, и шел мелкий дождь. Около часа шли мы по грязи, скользкой и жидкой, в которой вязли иногда по колени. Через час мы дошли до рубежа огромного леса, покрывавшего двадцать квадратных лье. Посреди этого леса находился Замок Тет-Фульк. Перед нами открывалась аллея столетних дубов и вязов, переплетшиеся ветви которых образовывали над нашими головами мрачный свод. Крестьянин перекрестился, входя под этот свод. Я сделал то же. Мы поступили одинаково, но были руководимы совершенно различными побуждениями. Он повиновался необдуманному и суеверному страху, я не боялся ничего, но поручал свою душу Богу.
По мере того как мы подвигались вперед, зеленый свод понижался, а аллея становилась все уже и уже и, наконец, кончилась тропинкой, по которой мы не могли идти рядом и были принуждены наклониться, чтобы не наткнуться на ветви. Иногда какой-нибудь испуганный зубр перескакивал через тропинку в десяти шагах перед нами, и при шуме сухих листьев, смятых свирепым животным, проводник мой останавливался дрожа и начинал креститься. Скоро я почувствовал усталость.
— Продвигаемся ли мы? — спросил я у моего проводника.
— Разумеется, не пятимся назад, — отвечал он. — Продвигаемся, но мало.
— Скоро ли придем мы к Лощине Мертвого Человека?
— Не могу сказать… часа через три, может статься…
— Ты знаешь наверно, что мы не сбились с дороги?
— О, да! Я с закрытыми глазами пройду по лесу, я часто прихожу сюда ловить кроликов и отыскивать гнезда черных дроздов…
Я опять пошел вперед и, чтоб постараться забыть длину пути и усталость, стал расспрашивать своего проводника о таинственных опасностях, о которых трактирщик говорил мне вчера, и сначала спросил, почему дано такое странное название тому месту, у которого он должен был меня оставить. Крестьянин отвечал, что Лощину Мертвого Человека назвали так потому что незаконнорожденный сын Фулька Тальефера, графа Ангулемского, чуть было не был убит в этом месте одним из своих вассалов, жену которого он насиловал. В отмщение за это, господин велел приковать несчастного за шею и за ноги к скале, возвышающейся посреди лощины, где тот и умер от холода и голода. Более столетия кости трупа оставались прикованными к месту казни. Крестьянин прибавил, что с тех пор адские духи завладели лесом и окрестностями Замка Тет-Фульк, и распространился в своем рассказе об ужасном обращении этих духов с путешественниками, заблудившимися в их владениях. Удивительная легенда, рассказанная проводником, произвела на меня странное впечатление. Имел ли я право не верить этим сверхъестественным происшествиям, когда сам столько раз был тревожим непонятным явлением, выходившим из пределов материального мира? И я снова поручал душу свою
Между тем мы шли уже более трех часов. Ноги мои отказывались идти далее, лицо и руки были до крови исцарапаны хворостом. Проводник вдруг остановился. В это время мы пришли к широкой долине, в которой изредка одиноко росли высокие деревья. Длина этой долины простиралась не далее трех ружейных выстрелов. Посреди возвышалась груда зеленовато-коричневых скал.
— Вот Лощина Мертвого Человека! — сказал крестьянин. — Здесь я вас оставляю, как мы условились…
— Я на половине дороги к Тет-Фульку? — спросил я.
— Почти… Я никогда не был в Тет-Фульке, но мне говорили много раз, что от замка до лощины не дальше, как от лощины до города…
— Куда же теперь мне идти?
— С другой стороны лощины вы найдете тропинку прямо против этой… ступайте по ней… она ведет прямо к замку…
Потом, дав мне почти с сожалением эти неполные указания, проводник мой повернулся и убежал со всех ног, как будто не чувствовал ни малейшей усталости. Я сошел в лощину, но, будучи не в состоянии идти далее, не отдохнув несколько минут, стал искать места, где бы укрыться от дождя, лившего безостановочно. Между скалами, о которых я говорил сейчас, находился небольшой грот, совершенно сухой. Я вошел в него, лег на густой мох, покрывавший землю, и скоро почувствовал, что сон овладевает мною; я пробовал бороться с ним, но напрасно. Я заснул.
Сколько времени продолжался сон мой, не знаю, но когда я проснулся, была уже ночь, и я поспешил выйти из грота. Я совершенно отдохнул, но умирал от голода, потому что не ел целый день.
Я мог надеяться найти убежище и пищу только в Тет-Фульке, поэтому смело пошел по той тропинке, которая, по словам крестьянина, должна была привести меня в замок. Без сомнения, было еще позднее, чем я думал, потому что через полчаса мрак сделался совершенно непроницаем. Идя почти ощупью, я вдруг дошел до перекрестка и заметил две тропинки: одна шла направо, а другая налево. По которой идти? Я предоставил все случаю и пошел налево. Без сомнения, случай обманул меня, потому что я скоро наткнулся на скалы: тропинка не имела выхода. Мною овладело отчаяние; я подумал, что, если придется провести ночь в этом лесу, я погибну самым жалким образом. Голод становился нестерпимым и члены мои цепенели все более и более. Однако я решился вернуться к перекрестку и пошел или, скорее, потащился направо. Я шел очень медленно, беспрестанно спотыкался на неровной почве и вдруг одним коленом наткнулся на пень. Боль была до того сильна, что я лишился чувств.
XL. Тет-Фульк
Опомнившись, я заметил, что нахожусь в какой-то дымной лачуге и лежу в простом деревенском кресле, сделанном из ветвей и древесной коры. Прямо против меня горел яркий огонь, разведенный торфом и сухим вереском. Возле меня стояли мужчина и женщина, черные с головы до ног. Я сначала подумал, что они принадлежат к породе фантастических существ, о которых мне говорили, но это заблуждение продолжалось недолго. Как только я раскрыл глаза, мужчина, взор которого был устремлен на меня, улыбнувшись, показал мне свои белые зубы и сказал с видом добродушия и участия:
— Как вы себя чувствуете, господин пилигрим?
Я отвечал, что не чувствую никакого страдания, кроме сильной боли в колене, и спросил, каким образом, лишившись чувств в лесу, я очнулся в хижине. Ответ был прост. Человек этот был дровосек и кормился тем, что жег уголь, который продавал потом в Пуату. Он провел день у своей печи, а вечером, возвращаясь домой, наткнулся на мое тело, лежавшее на земле. Он поднял меня и принес к себе. Я поблагодарил его за это доброе дело. Дровосек предложил мне разделить с ним умеренный ужин, приготовленный его женой. Я согласился от всего сердца.