Искатель приключений. Книга 2
Шрифт:
Наконец в ту минуту, когда от начинающегося рассвета побелели крыши домов, Рауль очутился в квартале Марэ, куда он пришел совершенно бессознательно. Неопределенный инстинкт привел его к дверям маленького отеля. Рауль постучался. Толстый швейцарец с красной рожей, исполнявший должность привратника, отворил, ругая раннего посетителя, который так некстати нарушил его сладостный покой. Узнав кавалера, привратник, застыдившись и сконфузившись, отскочил назад, несмотря на свою величественную толщину, опасаясь, что на него
«Господин кавалер, вероятно, вернулся с какой-нибудь оргии, он весело праздновал в честь Бахуса!.. Он пьян так, что с трудом держится на ногах… Теперь, наверное, ляжет спать…»
Рядом с комнатой Рауль нашел своего камердинера, который ожидал его. Этот камердинер — вероятно, читатели его не забыли — был Жак, верный и преданный слуга и друг своего господина. Жак не ошибся, как привратник, и угадал скорбь в изменившемся лице Рауля. Он не принял морщин, вырытых горем на этом бледном лице, за признаки пьянства и разврата.
— Господи Боже мой! Кавалер, мой бедный хозяин, — вскричал он с волнением. — Что с вами?
Рауль не слышал. Жак повторил свой вопрос.
— Она умерла! — отвечал Рауль глухим голосом. — Умерла! И я умру…
— Умрете? — пролепетал Жак с отчаянием. — Умрете!.. Ах! Если так, то возьмите меня с собой!..
Жак отворил дверь передней. Рауль сделал несколько шагов вперед, потом зашатался и, застонав, упал бы на пол, если бы Жак не бросился поддержать его и не принял его на руки, совершенно бесчувственного.
Обморок Рауля был началом продолжительной и опасной болезни. Много дней и ночей Рауль не приходил в себя и находился между жизнью и смертью.
Наконец в одно утро с верным Жаком сделался припадок самой безумной радости, когда он услыхал от доктора, что опасность минерала и что начинается выздоровление. В самом деле, в этот же самый день Рауль обвел свою комнату удивленным взглядом, в котором не было ни малейшего следа бреда, и позвал Жака. Жак подбежал.
— Друг мой, — спросил у него Рауль, высвободив из-под одеяла руку, худоба которой, казалось, испугала его, — я был болен, не правда ли?
— Да, кавалер, очень больны.
— Долго?
— Очень долго, мой добрый хозяин…
— Сколько дней?
— Три недели.
— Три недели!.. — повторил Рауль, к которому возвратились воспоминания о роковой ночи, бывшей причиной его болезни. — Уже три недели, как она умерла!..
Горькие слезы заструились по его исхудалому лицу. В первый раз после кончины Деборы плакал Рауль. Эти слезы несколько облегчили его. Через несколько минут он продолжал:
— Ты хорошо ухаживал за мною, мой бедный друг…
— Старался,
— И ты ухаживал за мною… один? — спросил Рауль.
Жак заколебался, прежде чем ответил:
— Я не совсем понимаю ваш вопрос…
— Ты один, — повторил Рауль, — один окружал меня заботами, которые спасли мне жизнь?
— Конечно… — пролепетал камердинер в замешательстве. — Осмелюсь ли я спросить вас, кавалер, зачем вы задаете мне этот вопрос?
— Потому что не один раз, — возразил Рауль, как бы справляясь со своими воспоминаниями, — среди бессвязных видений моего бреда, в этой комнате, возле этой постели, мне представлялась женщина… Призрак! Эта фигура, однако, казалась мне яснее других призраков, порожденных бредом горячки… Это также были грезы, Жак?
Новая нерешительность выразилась на честном лице камердинера. Однако он не умел лгать и отвечал:
— Нет, кавалер, это не были грезы… И если я был виноват, то умоляю вас простить мне.
— Простить тебе?.. Объяснись!.. В чем ты себя упрекаешь и за что я должен простить тебя?..
— Я все скажу вам, кавалер…
— Я жду…
Тут Жак начал рассказ, очень длинный и в особенности очень запутанный, который мы упростим, чтобы не утомлять терпения наших читателей.
Жак рассказал своему барину, что на другой день его болезни молодая девушка необыкновенной красоты, но очень печальная, нашла средство, несмотря на запрещение, пробраться в комнату Рауля. Когда Жак спросил ее, зачем пришла она, она умоляла его позволить ей ухаживать вместе с ним за его господином. Когда Жак отвечал, что он не может пустить незнакомую женщину к своему больному хозяину, она вскричала:
— Незнакомую! О, кавалер де ла Транблэ меня знает!.. Никто на свете не предан ему более меня… И если бы он мог меня узнать и говорить с вами, он сказал бы вам, чтобы вы оставили меня возле него; он сказал бы вам, что мои заботы были бы ему приятны…
Растроганный этими словами, красотой девушки и в особенности слезами, которые текли по ее щекам, Жак согласился. С той минуты незнакомка ни днем, ни ночью не отходила от постели Рауля. В этом слабом и прелестном теле как будто таилась изумительная сила. Ничто не утомляло ее. В три недели она не спала и двух часов, и ни разу Жак не находил ее спящей.
— Это не женщина, а ангел, кавалер! — сказал в заключение камердинер. — Не позже чем вчера вечером доктор сказал мне, что вы обязаны ей жизнью столько же, как и лекарствам.
Выслушав Жака, Рауль задумался,
«Кто могла быть эта женщина? — спрашивал он себя. — И что это за таинственная незнакомка, которая с такой преданностью спасла меня?»
Он долго отгадывал; потом губы его прошептали имя, которого не произносили давно: «Эмрода!»
В эту минуту дверь отворилась, легкие шаги раздались по ковру.