Искатель: Проклятие Древней крови
Шрифт:
На улице его встретило хмурое свинцовое небо, и холодный ветер немедленно забрался мокрыми холодными лапами за шиворот. Игни поежился и поправил воротник, застегнул пару верхних пуговиц.
– Игни! – услышал он за спиной негодующий матушкин голос. Две девушки, шедшие навстречу, встрепенулись и подняли низко опущенные головы. Ветер тут же принялся играть с длинными цветными лентами на их простеньких чепцах.
Игни обернулся, заранее готовясь с виноватым видом развести руками, мол, прости матушка, совсем позабыл про пироги. И едва не пропустил яблоко, летящее ему прямо в голову. Рука оказалась быстрее мыслей. Золотистое яблоко послушно толкнулось в ладонь. Игни не удержался, отвесил
Игни подкинул в воздух шляпу, чтобы она обернулась вокруг своей оси, прокатил по руке и натянул на голову. Подмигнул двум скромно одетым девушкам, которые открыли рты от удивления из-за неожиданного представления. Зрительницы премиленько захихикали, пряча ровные зубы за узкими ладошками. Игни широко улыбнулся, показывая своим примером, что красивая улыбка – это открытая улыбка. Девушки проскользнули мимо, скромно опустив глаза.
«Другая культура», – напомнил себе Игни и пожал плечами. В Акато-Риору не найдешь человека, который бы считал, что улыбаться, демонстрируя зубы, – прилично. А Игни постоянно об этом забывал и попадал впросак. Иногда ему прощали, как сейчас. Иногда – особенно в присутствии стражей порядка – могли неверно понять. После того случая, когда ему пришлось оправдываться в Управлении, что он не душевнобольной, Игни старался на улице не демонстрировать свою инаковость.
И вообще избегать законников.
Еще меньше он хотел слышать разговоры о тех двух гвардейцах. Кевью и Терин – он запомнил их родовые имена, чтобы ненароком не влезть ни в какое дело, хоть краем касающееся этих людей. Он знал, что вчера знатно потаскал бешеную лисицу за хвост, и ему очень повезет, если она не цапнет в отместку. Когда впереди показались желтые стены Управления порядка, Игни счёл за благо перейти на другую сторону улицы и поднять повыше воротник. А для надежности ещё и надвинул пониже серую шляпу искателя.
Шляпы эти приглянулись Игни с самого начала – ещё до того, как он понял, чем занимаются искатели. Они с матушкой только сходили с корабля, когда Игни увидел приметный головной убор среди разношерстной толпы. Соседка по каюте, за неполную декаду плавания успевшая рассказать все сплетни Среднего города, показала пальцем, понизила голос:
– Мы зовем их «ищейки». Они не законники, но во сто крат опаснее перейти дорогу Серым, чем городской гвардии. Как начнут вокруг тебя сновать и вынюхивать – не успеешь опомниться, как ты уже за решеткой, и поминай, как звали. Моего дядю, который держал лавку с пряностями, они разорили, да-да, они! Гвардейцы никогда бы не нашли, по каким каналам он доставляет свой товар, мой дядя очень умный, – с гордостью сказала госпожа Кана.
Игни с матушкой переглянулись и принялись наперебой утешать добрую соседку, которая всю дорогу потчевала их не только новостями из жизни неизвестных им людей, но и вкуснейшими пирогами с удивительным местным овощем патаатти – «земляным хлебом».
Госпожа Кана была отходчивой женщиной. Да и дядя, как оказалось, не такой уж любимый был. Скупой, что твоя мышь! Лишний раз не подарит ничего родне, а его дочери были вынуждены просить цветные ленты для праздника у кузины. Так и не вернули ведь!
Игни слушал вполуха возмущения госпожи Кана, а сам не сводил глаз с искателя в порту. Мужчина не поднимал шляпу ради приветствия – это Игни оценил в первую очередь, сразу же нарисовал в уме
– Что они ищут? – спросил Игни, напустив на себя скучающе-равнодушный вид.
– Кто же их знает? Почитай каждый корабль так проверяют, давно уже привычку завели. Сказала бы, что начали, как люди стали пропадать – так нет же. Я еще девчонкой была, когда меня батюшка в первый раз на корабле повез к родичам своим в Онхонну. Ну, не совсем дитя неразумное, а годиков пятнадцать мне было, девица уже. Помню, тогда уже ходили ищейки, разнюхивали грязные тайны. А чего удивляться? Порт – место такое. Здесь, где ни копни – на контрабанду наткнешься, на бандитов всяких, беззаконников, – женщина особенным образом выделила последнее слово и неодобрительно покосилась на грязных грузчиков в засаленных кепках, которые прошли мимо пассажиров, вооружившись острыми крюками для переноски мешков. – Но с этими похищениями – да, все строже стало. И вас досмотрят, не сомневайтесь даже. Если в Управление не заберут. Но вы люди честные, беженцы, так ведь?
Игни широко улыбнулся в ответ на неожиданно острый взгляд темно-синих глаз уроженки Акато-Риору и подтвердил, что да, они самые честные беженцы. Матушка незаметно толкнула его локтем в бок.
Тогда Игни в ответ на испуганный взгляд матери покачал головой. «Нас не найдут здесь, на другом крыле материка», – шепнул он ей, пока они лавировали в толпе, стараясь держаться подальше и от черных мундиров, и от серых шляп.
Сегодня он был уже не столь уверен.
На первый взгляд, Акато-Риору походил на живущий за счёт внешней торговли приморский город, в котором можно с легкостью затеряться среди разношерстной публики. С другой стороны, местный король проводил странную политику скрытого изоляционизма. На поверку оказалось, что местные настороженно относятся к чужакам. Деньги открывали почти любые двери, но никто не желал никаких долгосрочных контрактов с теми, кто «родился под чужим небом» – это если мягко сказать.
Цены кусали за карман, и вскоре Игни с матушкой оказались в весьма стесненных обстоятельствах. И если бы шеф-искатель господин Алпин Фарелл, проникнувшись внезапным сочувствием к новичку-стажёру, не взял на себя хлопоты, связанные с поиском дома, все их сбережения перекочевали бы в бездонные карманы хитрющего владельца «Меблированных комнат для Господ Путешественников на Парковой улице».
«Только очень богатый человек может позволить себе быть чужаком в Акато-Риору», – сказал шеф в ответ на прокисшую улыбку господина Таассена. Владелец меблированных комнат открыл было рот, чтобы что-то сказать в ответ, но ничего так и не ответил. Без дальнейших разговоров принял ключи и нелюбезно пожелал удачи бывшим постояльцам таким тоном, каким обычно желают провалиться в Бездну.
Стоило им покинуть апартаменты Таассена, как их обокрали. Синия на минутку поставила саквояж на мостовую, чтобы натянуть перчатки. В то же мгновение, будто получив условный знак, из-за дерева выскочил оборванец в промасленном картузе. Бросив из-под измочаленного козырька затравленный взгляд на двух мужчин, спускавшихся по ступенькам, вор подхватил объемную сумку с вещами и удрал, только его и видали.
Игни стиснул кулаки и с деревянной улыбкой сказал матушке, чтобы она не расстраивалась из-за пропажи платьев. Все по-настоящему ценное он хранил в своём чемодане.