Искатель следов
Шрифт:
Но его и одного было достаточно, чтобы отомстить убийцам!
ГЛАВА VIII. Долина Бизонов
Дон Мигель Сарате, уйдя от сына, опять вскочил на лошадь и направился прямо в Пасо к уголовному судье дону Лусиано Пересу.
Асиендадо был одним из богатейших землевладельцев страны и, кроме того, прекрасно знал людей, в руках которых в его стране находились весы правосудия, а поэтому не забыл захватить с собой туго набитый кошелек. Двойная причина заинтересовать судью в свою пользу. И, надо сознаться, асиендадо нисколько не ошибся, поступая таким образом.
Достойный
Дон Мигель с досадой присутствовал при этих грозных сборах; он очень мало рассчитывал на храбрость полицейских агентов и предпочел бы, чтобы судья предоставил ему действовать по своему усмотрению, и даже намекнул дону Лусиано, что его вполне удовлетворила бы выдача форменного приказа, а все остальное он брал на себя. Но судья, сгоравший от охватившей его непривычной воинственной горячки и, кроме того, под влиянием полученной им крупной суммы, ничего не хотел слушать и упорно стоял на том, что сам станет во главе экспедиции.
Судья дон Лусиано Перес был человеком лет шестидесяти, маленького роста и, благодаря толщине, круглым как бочка; его вечно веселое лицо было украшено румяным носом и двумя маленькими хитрыми глазками.
Человек этот от всей души ненавидел североамериканцев и поэтому, отправляясь теперь в экспедицию, он не только действовал как человек, купленный за деньги, но еще и удовлетворял свое чувство ненависти и жажду мщения.
Отряд помчался галопом и быстро приближался к лесу.
Судья изрыгал огонь и пламя против дерзких хищников, как он их называл; в своем справедливом или несправедливом гневе — это дело другое — он дошел до того, что грозился убить американцев, как собак, если только они осмелятся оказать хоть малейшее сопротивление и не исполнят немедленно его требования. Дон Мигель, несравненно более спокойный и не ожидавший ничего доброго от этого грозного судьи, тщетно старался его успокоить, доказывая, что, по всей вероятности, им придется иметь дело с людьми, которых будет трудно запугать и с которыми хладнокровие будет лучшим оружием.
Асиендадо, чтобы сократить путь, повел отряд боковой тропинкой, уменьшавшей расстояние на добрую треть, и скоро лесная опушка оказалось всего в нескольких милях.
Убыток, причиненный скваттерами, был гораздо значительнее, чем определил его дон Пабло.
С первого взгляда казалось невозможным, чтобы в такое короткое время четверо мужчин, даже работая изо всех сил, причинили такое зло.
Самые лучшие деревья были срублены, громадные вороха досок лежали в штабелях на некотором расстоянии друг от друга, а уже совсем готовый плот оставалось только спустить по течению реки.
Дон Мигель с грустью вздохнул при виде такого опустошения, совершенного в одном из лучших его лесов.
Между тем, чем ближе они подъезжали к тому месту, где рассчитывали встретить скваттеров, тем быстрее убывал воинственный пыл судьи и его альгвасилов; теперь уже асиендадо не нужно было умерять их пыл, а напротив, он должен был чуть не силой заставлять их двигаться вперед.
Вдруг в нескольких шагах
— Стой! — крикнул вдруг грубый голос в ту самую минуту, когда полицейские агенты огибали угол одной тропинки.
С тем инстинктом самосохранения, который никогда не покидает альгвасилов, они остановились как вкопанные.
В десяти шагах от них посреди тропинки стоял человек высокого роста, опершись на американский карабин.
Судья повернулся к дону Мигелю с выражением такого искреннего страха, что асиендадо не мог не рассмеяться.
— Ну, ну, смелей, дон Лусиано, — сказал асиендадо судье. — Этот человек один и не в состоянии загородить нам дорогу.
— Тысяча чертей! — вскричал пристыженный судья, нахмуривая при этом свои брови. — Эй, вы, вперед! Стреляйте в этого негодяя, если он вздумает оказать вам малейшее сопротивление.
Альгвасилы тронулись вперед, но делали они это, видимо, очень неохотно.
— Стой! Повторяю вам еще раз! — продолжал скваттер. — Разве вы не слышали, что я вам говорил?
Судья, ободренный присутствием асиендадо, выступил вперед и голосом, который он старался сделать грозным, но который был только смешон, благодаря тому, что дрожал от страха, проговорил:
— Я, дон Лусиано Перес, уголовный судья города Пасо, действующий на основании предоставленной мне правительством власти, требую, чтобы вы и ваши товарищи покинули в двадцать четыре часа этот лес, в который вы проникли незаконно и который…
— Да-да-да! — возразил незнакомец, бесцеремонно прерывая судью и сердито топая ногой. — Меня вам не запугать такими громкими словами!.. Плевать я хотел на ваши законы!.. Земля принадлежит тому, кто первый на ней поселился… нам здесь хорошо, и мы здесь останемся.
— Ваши слова слишком смелы, молодой человек, — сказал дон Мигель, — вы забываете совсем, что вы один, и, хотя вы и не хотите признавать за нами права, по закону, все-таки, должны будете покориться силе.
Скваттер расхохотался.
— В самом деле? Вы так думаете?.. Ну, а я вам скажу вот что… Я так же мало боюсь тех десяти дураков, которые грозят теперь мне, как и бекаса, и, по-моему, им следует как можно скорее убираться отсюда, если они не хотят на собственной шкуре узнать, насколько тяжела у меня рука… Да вот, как раз кстати, идет мой отец, теперь можете толковать с ним как знаете.
И молодой человек принялся беспечно насвистывать Янки Дудл 40 .
В ту же минуту три человека, во главе которых шел Красный Кедр, показались на тропинке.
При таком неожиданном появлении подкрепления судья и альгвасилы невольно попятились назад; дело, видимо, усложнялось и грозило принять оборот, совсем нежелательный для представителя закона.
— Ну что? — спросил грубо старик. — Что такое здесь случилось, Сеттер?
— А вот эти люди, — отвечал молодой человек, презрительно пожимая плечами, — хотят, на основании какого-то там закона, прогнать нас из лесу.
40
Янки Дудл — американская народная песня, возникшая в эпоху войны за независимость США (1775-1783).