Искатель следов
Шрифт:
— Благодарю. Я постараюсь исправиться.
— Да, и чем скорее, тем лучше… Ну, а на этот раз я и сам напомню вам, в чем дело.
— Я буду вам за это очень благодарен.
— А донна Клара? Или вы, может быть, думаете, что мы оставим ее здесь?
— Гм! Значит, вы все еще думаете об этом?
— Больше чем когда-нибудь.
— Дело в том, что ее очень трудно похитить в настоящую минуту.
— Ба! Это почему?
— Во-первых, ее нет на асиенде.
— Эта причина весьма основательная.
— Не правда ли?
— Да,
— Она с отцом на охоте на диких лошадей.
— Охота окончена, и охотники уже возвращаются домой.
— Вы, однако, хорошо знаете все, что здесь делается.
— Это мое занятие. Ну, а вы не раздумали еще помочь мне в этом деле?
— Да ведь это необходимо.
— Вот такие ответы я люблю… На асиенде, наверное, немного народу?
— Человек с десять, не больше.
— Все лучше и лучше. Выслушайте же меня: теперь четыре часа дня, мне нужно еще кое-где побывать… Отправляйтесь сейчас на асиенду, а я явлюсь туда сегодня вечером часов в девять, но не один — со мной будут двадцать храбрых молодцов… Вы отворите мне калитку в кораль, а затем все остальное я беру на себя.
— Разумеется, раз вы этого требуете… — вздыхая, проговорил брат Амбросио.
— Ну, вы, кажется, снова принимаетесь за старое? — угрожающим тоном проговорил скваттер, вставая.
— Нет, нет, это бесполезно! — вскричал монах. — Я вас буду ждать.
— Хорошо! Прощайте, вечером увидимся.
— Хорошо. Вечером.
С этими словами они расстались.
В девять часов вечера Красный Кедр был уже у калитки, которую ему отворил брат Амбросио, и скваттер проник на асиенду со своими троими сыновьями и отрядом бандитов.
Сонные пеоны, застигнутые врасплох, были связаны раньше, чем поняли, в чем дело.
— Теперь, — сказал Красный Кедр, — мы полные хозяева, и девушка может возвращаться, когда ей будет угодно.
— Нет! — возразил монах. — Дело далеко еще не кончено… Дон Мигель человек смелый, и, кроме того, с ним приедет немало народа… Он не позволит вам без сопротивления захватить его дочь и, наверное, будет защищаться.
— Дон Мигель не вернется, — ответил скваттер с язвительной улыбкой.
— Каким образом вы это узнали?
— Это вас не касается.
— Увидим.
Но бандиты забыли про отца Серафима.
Миссионер, разбуженный шумом в необычное время, не замедлил подняться, а затем из своего убежища слышал те немногие слова, которыми обменялись монах и скваттер. Этих немногих слов было для него совершенно достаточно, чтобы угадать, какое страшное преступление задумали они совершить.
Миссионер, повинуясь голосу сердца, осторожно пробрался в кораль, оседлал лошадь и, отворив потайную дверь, ключ от которой носил на себе, чтобы иметь возможность, не беспокоя никого, возвращаться и выходить из асиенды, когда этого требовали его обязанности священника, поскакал во весь
К несчастью, отец Серафим не мог совершить своего побега без того, чтобы опытное ухо скваттера и его бандитов, которые в это время опоражнивали погреб асиендадо, не обратило на это внимания.
— Проклятье! — вскричал Красный Кедр, подбегая с карабином в руке к одному из окон, которое он разбил ударом кулака. — Нас предали!
Бандиты толпой побежали в кораль, где были привязаны их лошади, и принялись седлать их.
В эту минуту мимо окна, у которого стоял скваттер, быстро промелькнула какая-то тень.
Красный Кедр прицелился и выстрелил.
Затем он нагнулся и стал смотреть из окна.
До него донесся сдавленный крик.
Но человек, в которого стрелял бандит, все еще продолжал скакать.
— Все равно, — прошептал скваттер, — у этой птички застряла дробь в крыле. Живей! Живей! Догоните его! Догоните его!
И все бандиты кинулись вдогонку за беглецом.»
Отец Серафим упал без чувств на руки Валентина.
— Боже мой! — в отчаянии вскричал охотник. — Что такое с вами случилось?
Он осторожно донес миссионера до рва, окаймлявшего дорогу, и там положил его на землю.
У отца Серафима было ранено плечо, и кровь ручьем лила из раны.
Охотник с тревогой осмотрелся кругом.
В эту минуту послышался глухой шум, похожий на раскаты отдаленного грома.
— Дело-то оказывается серьезным, и нам остается только подороже продать свою жизнь, дон Пабло, — отрывисто сказал он.
— Будьте спокойны, даром не дадимся, — в тон ему отвечал молодой человек.
Донна Клара была бледна и буквально дрожала от страха и волнения.
— Едем, — сказал Валентин.
С этими словами он вскочил на лошадь миссионера, и трое беглецов помчались во весь опор.
Это бегство продолжалось с четверть часа.
Валентин остановился.
Он соскочил наземь, сделал знак молодым людям подождать его, лег на землю и ползком, как змея, стал пробираться по высокой траве, останавливаясь по временам осмотреться кругом и прислушаться внимательно к шуму пустыни.
Вдруг он кинулся к своим спутникам, схватил лошадей за поводья и быстро увлек их за холм, где они и притаились все трое.
В ту же минуту послышался сильный шум от топота лошадей, и штук двадцать черных силуэтов проскакали как смерч в десяти шагах от убежища, где скрывались беглецы.
Валентин с облегчением вздохнул.
— Пока надежда на спасение еще не потеряна, — прошептал он.
Он с тревогой выждал еще пять минут.
Преследователи все удалялись и удалялись, и вскоре лошадиный топот не стал уже слышен.
— На коней! — сказал Валентин.
Они снова сели на лошадей и поскакали, но не по направлению к асиенде, а по дороге в Пасо.