Искатель. 1963. Выпуск №6
Шрифт:
Нарушитель был, по-видимому, озабочен, раздражен. Луч фонаря, описывая кривые, поспешно обегал дно, возвращался, скользил по сваям. Грот был пуст.
Внезапно фонарь прыгнул вверх. Александр снова всплыл.
Боевой пловец уже вскарабкался на пирс и сидел там.
Он весь серый, будто вылепленный из глины. Даже волосы на голове его кажутся серыми. Обхватив руками поднятые колени, положил на них подбородок. Вероятно, привык отдыхать так, сохраняя полную неподвижность, словно бы превратившись в камень. А быть может, он размышляет?
Александр воспользовался короткой передышкой. Чуть высунув лицо из воды, жадно разглядывает грот.
Фонарь, стоящий на пирсе, бросает конус света вверх и немного вбок. Луч сломан на изгибе свода.
Вряд ли грот искусственный. Выглядит слишком грандиозно. Хотя чего только не понастроили люди во время войны!
Пирс, конечно, сооружен, в дальнем его конце чернеет что-то кубообразное, вроде склада или ремонтной мастерской.
Уйму денег, должно быть, вколотили в это!
Однако печать запустения лежит на всех сооружениях. Железные конструкции погнулись. От каменного настила отваливались две или три плиты.
Вероятно, никто не бывал после войны в гроте.
Но где же подводная лодка?
Александр ожидал, что она будет покачиваться, пришвартованная к причалу, или лежать рядом с ним на дне. Но подводной лодки в гроте нет.
Человек-лягушка вскочил, стремительно прошелся вдоль причала. Ему пришлось согнуться, чтобы проникнуть в помещение склада или мастерской. Он пробыл там недолго и, выйдя, с силой хлопнул дверью. Значит, и там нет того, что искал! Потом он стал ощупывать стены, присвечивая себе фонарем. Тоже ничего!
Считая, что он один в гроте, нарушитель громко и быстро говорит сам с собой. Надо думать, он страшно раздражен.
Наконец человек-лягушка опустился на четвереньки и быстро запрыгал вдоль причала, часто наклоняясь, чуть ли не принюхиваясь к трещинам в настиле.
И вдруг из расщелины или углубления в настиле извлечен футляр! Издали Александру показалось, что это детский пенал.
Поставив фонарь на причал, нарушитель отвинтил крышку пенала. Движения его порывисты, но точны. В руках забелело что-то вроде свитка. Минуту или две нарушитель в нерешительности держит свиток на весу. Нет, он не стал читать его, торопливо затолкал обратно в футляр, завинтил крышку и положил у своих ног. Потом повернулся к стене, отодвинул в ней плиту. Внутри тускло блеснул какой-то механизм.
Нарушитель поднял руку, чтобы включить рубильник. Лишь тогда Александр, стряхнув с себя оцепенение, бросился на врага.
Хлестнули выстрелы, оглушительно отдавшись под сводами. Александр вышиб пистолет из рук врага. Оба противника упали.
Некоторое время они боролись, неуклюже ворочаясь, как черепахи. Тяжелые баллоны пригибали к земле, стесняли движения.
С сопением возясь на причале, враги подкатились к самому его краю, мимоходом столкнули в воду футляр со свитком и упали вслед за ним.
Несколько минут — или
Нет связи на свете прочнее ненависти!
Под водой они почувствовали себя ловчее, увереннее. Вода была их стихия.
Тактика изменилась под водой. Теперь оба стремились лишить друг друга преимущества боевого пловца. Для этого надо было сорвать маску с лица.
Нарушителю почти удалось сделать это. Он зажал шею Александра рукой, согнутой в локте, другой торопливо шарил по его лицу, пытаясь вырвать загубник изо рта. Александр начал захлебываться. А враг все сильнее и сильнее стискивал горло.
В самбо это называется «гриф горла». Рука, согнутая в локте, надавливает на сонную артерию. Десять, от силы пятнадцать секунд — и смерть!
Александр вспомнил, как в гимнастическом зале «Динамо» самбист, захваченный таким приемом, почти сразу начинал барабанить пальцами по руке партнера: признавал себя побежденным и просил отпустить. Но в том же гимнастическом зале Александр разучил с заботливым Рывчуном и защиту против смертельного грифа.
Мускулы вспомнили! Они сработали рефлекторно.
Александр изо всех сил ударил пяткой по колену врага. От резкой боли тот ослабил хватку. Александр мгновенно высвободился и всплыл!
Он глубоко вобрал в себя воздух, трясущимися руками поправил маску. Враг исчез. Неужели уплыл из грота?
Нет, не так тренирован был этот человек, чтобы уйти от боя. Перед Александром опять мелькнула длинная тень.
В этой ярости, в этой молчаливой злобе было что-то необычное, пугающее. Казалось, дерется не человек, а какая-то громадная взбесившаяся рыба. Мускулистое, смазанное жиром тело вывертывалось, выскальзывало. Ласты бешено пенили воду.
У взбесившейся рыбы был только один зуб, но очень острый — стилет. Александр перехватил правую руку со стилетом и, как клещами, зажал в кисти. Но левая рука врага свободна. Распяленные пальцы нетерпеливо шарят по лицу, по плечам. Нужно прижимать подбородок к груди, чтобы не дать этим ищущим, скользким пальцам добраться до горла.
Нет, Александр не хотел применять оружие, хотя на боку у него был пневматический пистолет. Во что бы то ни стало захватить врага живым!
Но где же Кузема, Бугров? Почему до сих пор не пришли на помощь по сигналу ракетой?
Сцепившись, боевые пловцы то поднимались, то опускались. От причала они переместились к центру грота, коснулись дна, всплыли, снова очутились у причала.
Был момент, когда Александр уже одолел. Он обхватил противника ногами и, дергаясь всем телом, молотил его затылком о сваю. Так добивают метровых щук, пойманных на спиннинг.
Но нарушитель был слишком скользким — вероятно, смазался маслом перед заплывом. Он извернулся, взвился вверх, снова кинулся на Александра. Острая боль резанула плечо.