Искатель. 1967. Выпуск №4
Шрифт:
Через некоторое время я знал, что ни в управление телефонной сети, ни в роддом, ни в пункт оргнабора, ни в «Гастроном», ни в комиссионный магазин Маврухин не наведывался и знакомых у него там не было.
В ларьке «Галантерея» работал только один продавец — худощавый человек в пенсне, похожий на зубного врача, который однажды удалял мне два зуба с помощью деревянного молотка. Это были хорошие, крепкие зубы, но я застудил их, выслеживая «щипача», стащившего у старушки кошелек с мелочью. С тех пор прошло немало времени,
«Вас обслуживает тов. Стршикошевский» — объявляла надпись.
Выждав, когда ларек опустеет, я перегнулся через прилавок и сказал шепотом:
— Есть нейлоновые рубашки.
Продавец поправил пенсне. У него были зоркие глаза под мохнатыми бровями.
— Есть пудра для загара, — ответил он так же заговорщически.
— Зачем мне пудра?
— А зачем мне рубашки? — спросил гражданин Стршикошевский. — Имею целых три!
— Вы не поняли. Есть нейлоновые рубашки!
— Так наденьте хотя бы одну, — сказал наглый продавец, — вместо вашей ковбойки.
Из ларька я вышел раздосадованный и вместе с тем довольный. Иногда приятно получить по физиономии. Но через минуту вернулся к Стршикошевскому. Нужно было все-таки поставить точку над «и». Я показал фотографию Маврухина.
Дотошный продавец, изучив снимок, посмотрел и на обратную сторону. Обратная сторона была что надо: «Паша, друг, помни!» Это вывел сам Маврухин — по моей просьбе.
— Компаньон, — сказал я. — Сегодня не мог прийти.
— Я видел этого человека, — ответил продавец. — Он заходил и предлагал «товар». Может, он ваш друг. Но на таких друзей надо спускать собак.
— Наверно, он заходил давно, если без меня.
— С полгода назад. Но дня четыре назад я видел его с Копосевым.
— А, Копосевым. Этим долговязым!
— Ха! И вы «друг»? Копосев работал у нас в системе. Его выгнали. Он коротышка. С лицом обиженного бульдога.
Продавец не лгал, это было ясно. Значит, Маврухин заходил сюда, когда начал «коммерцию» и подыскивал клиентуру. Наверно, в конце концов он нашел Копосева. Фамилию этого типа я слышал от Шиковца.
Оставалось проверить еще библиотеку и райпрокуратуру. Но что было делать там Маврухину? Знакомства с блюстителями закона он не поддерживал и любовью к чтению не отличался.
Я свернул на тихую аллею, где находилось кирпичное здание с надписью по фронтону: «Библиотека имени Новикова-Прибоя». Оказалось, абонемент на ремонте и открыт лишь читальный зал. Это облегчало задачу.
В большом прохладном зале сидели два пенсионера и библиотекарша, славная девушка в передничке, который делал ее похожей на школьницу. Я подсел за ее столик.
— Август, пусто, — как будто оправдываясь, сказала девушка.
Ее звали Надей, она скучала, поэтому, поговорив о литературе, мы перешли на кинематографию, и тут выяснилось, что нам обоим не нравится Тихонов, а
Затем я сказал, что недавно в читальном зале побывал один мой приятель и восторженно отзывался о Наде. Это была маленькая ложь, и я очень сожалел, что приходится забрасывать блесну перед этой наивной девчушкой.
Естественно, Надя заинтересовалась приятелем, я назвал его, и моя новая знакомая тут же принялась перелистывать журнал, в котором записывала фамилии читателей.
— Вы все придумали, — сказала она. — За последнюю неделю никакой Маврухин не приходил.
— Ну ладно, придумал!
— Вы обманщик, — весело сказала Надя. — Ну, посидите, почитайте. Хотите, дам детектив? Ох, там такое преступление! «Тайна старого особняка».
Оставалось еще заглянуть в райпрокуратуру, но я решил этого не делать. Есть какая-то грань, за которой педантизм превращается в маниакальную одержимость. Подумав об этом, я тут же переступил роковую грань: достал фотографию.
— Вот мой приятель. Все-таки, кажется, он рассказывал именно о вас.
Тонкие брови взметнулись вверх.
— Он был три дня назад. Но какой же он Маврухин? Я его хорошо помню: за книжками пришлось бегать в хранилище.
Какая-то пружинка во мне вдруг соскочила со стопора и, больно ударив, заставила вздрогнуть.
— Он не Маврухин, — Надя заглянула в журнал. — Он Чернов Павел Иванович.
— Господи, конечно же, Чернов. Мы его только так называем Маврухиным. Кличка.
Вот и толкуй о том, что чудес не бывает! За какой же книгой приезжал сюда Маврухин, если он вынужден был пробираться тайком да еще и разводить конспирацию?
— Наверно, Кочетова опять читал, — сказал я. — Он Кочетова очень любит.
— Нет, нет! — махнула рукой Надя. — Принесите, говорит, книжки про старинные иконы. Спрашиваю в шутку: «Верующий?» — «Нет, — говорит, — но надо провести беседу с баптистами, а я не совсем разбираюсь». — «Действительно, — отвечаю, — не разбираетесь: баптисты икон не признают». Он смутился: «Я их путаю, баптистов и прочих. Какая разница — все они заблуждаются». Ну, я принесла две книги.
— Какие же?
— Да они здесь, я еще не отдавала в хранилище.
Надя тряхнула взбитой прической и мельком взглянула на свое отражение в стеклянном шкафу.
Зачем понадобились эти книги Маврухину?.. И вдруг, подобно электроразряду, возникла четкая и неожиданная ассоциация. Тот парнишка из Ленинграда, увезший икону!.. Не слишком ли странное совпадение? Два человека, ступившие на уголовную дорожку, одновременно проявляют «интерес» к древнерусской живописи. Не значит ли это, что между ними возник контакт?
Быть может, Маврухин, столкнувшись с Юрским, решил на всякий случай навести справки: что за штука такая — иконы, действительно ли в большой цене? Пришлось обратиться к книгам.