Искатель. 1968. Выпуск №1
Шрифт:
За неделю пребывания на объекте Кройцер успел тщательно подготовиться к приезду посетителей, которые его особенно интересовали. Всем на объекте Кройцер был представлен как Герт Макенрот, новый заместитель главного распорядителя работ, отвечающий за вопросы питания, снабжения, жилья, урегулирования конфликтов на строительстве, а также за организацию пребывания на объекте различных представителей из Берлина, Мюнхена и Дюссельдорфа, откуда шел основной поток оборудования для «Тысяченожки».
В эти дни среди руководящего персонала объекта царили растерянность и уныние. Только что радио принесло неожиданное и совершенно потрясающее известие о том, что под Корсунь-Шевченковским, на Украине, попала в окружение отборная германская
Правда, с другой стороны, разгром отборной группировки фашистских войск мог облегчить его, Кройцера, задачу: очень интересно, как психологически справится разведчик противника, если он, конечно, сюда прибудет, со своим чувством радости, утаить которую гораздо труднее, чем печаль, горечь, разочарование?
Первым на объект прибыл инженер Ширмер. Это был довольно пожилой человек с потертым слабовольным лицом и большой лысиной, одетый в старый, но аккуратно выглаженный костюм и длинное темно-зеленое пальто.
Кройцер поручил Ширмера заботам своего помощника, а вече-, ром сам вошел к нему в номер, представился и пригласил гостя провести вместе с ним вечер в баре гостиницы. Выбор напитков в этом захолустье был весьма ограничен, и им пришлось довольствоваться немецким «вайнбрандом» — жалким подобием французского коньяка.
Ширмер несказанно удивился тому, что во Франции нельзя «организовать» коньяк, но «вайнбранд» пил исправно и вскоре совершенно захмелел. Такой поворот дела совершенно не устраивал Кройцера: он никогда не прибегал к такому дешевому" методу в работе со своими подопечными, а предпочитал вести игру на высоком, по его мнению, интеллектуальном уровне.
Ширмер бессильно опустил голову на стол и неожиданно заплакал. Брезгливо улыбаясь, Кройцер приказал официанту подать стакан воды. Ширмер залпом выпил воду и, размазывая слезы по щекам, стал торопливо изливать душу Кройцеру.
— Ведь я знал, знал, — пьяно вздыхая, говорил он, — что этим все кончится. Ведь я, господин Макенрот, был однажды в России. Да, да, красные увлечения юношеских лет. Черт возьми, я видел их в лаптях! Нас повезли на одну стройку. Они таскали землю в мешках, как муравьи, шатались от голода, но таскали. Я смотрел все время на их лица. Нет, никакой рабской покорности, подавленности! Вам, наверно, трудно меня понять: вы вряд ли были в России. Но эти мужики, эти мужики! Студентом я прочитал всего Достоевского и думал, что знаю эту проклятую страну. Прошло почти четырнадцать лет с тех пор, но лица этих мужиков мне запомнились на всю жизнь. Их нельзя брать в плен. Их надо вешать, расстреливать, вешать, расстреливать…
С Ширмером началась истерика. Кройцер приказал доставить его в номер и быстро ушел из бара. По дороге домой он саркастически улыбался: если этот Ширмер разведчик или агент, значит, он величайший мастер перевоплощения, лучший ученик Станиславского или кого там еще, а он, Кройцер, ничего не понимает в своем ремесле.
На следующий день, вскоре после обеда, Кройцера вызвали к генеральному директору объекта Неккерману. У того в кабинете сидели двое. Один немолодой, в отлично сшитом штатском костюме, другой — немногим старше тридцати лет, в черной форме СС, со знаками различия хаупщтурмфюрера на петлицах. Лицо его Кройцер сразу же узнал. Это был Линдеман, а тот, старый, наверно, его тесть.
Неккерман представил Кройцера
— Вы, наверно, устали с дороги, — предупредительно сказал Кройцер, — и хотели бы привести себя в порядок. Разрешите, я проведу вас в гостиницу.
Бингель ничего не ответил, а Линдеман мрачно кивнул головой в знак согласия. Таких людей, как Бингель, Кройцер знал достаточно хорошо. В их присутствии он всегда терялся. От него зависели судьбы многих людей, он прекрасно помнил всех, кого отправил на тот свет, но он хорошо знал, что настоящими хозяевами являются такие, как Бингель, а его, Кройцера, удел — выполнять для них черную работу.
Вот и сейчас он быстро и с каким-то неожиданным для себя самого подобострастием рассказывал гостям обобъекте, а они мрачно молчали, казалось, нетерпеливо ожидая, когда же он прекратит свою, болтовню.
Кройцер быстро довел обоих визитеров до гостиницы и сразу же покинул их. Теперь можно было собраться с мыслями. Ни о какой игре с Линдеманом в присутствии Бингеля не могло быть и речи. Своим аристократическим высокомерием тот буквально подавлял Кройцера. А этот чертов зять! Ведь прибежал в Берлин из Вены голодранцем, в CС служит всею лишь около четырех лет, а уже хауптштурмфюрер, как и он сам, Кройцер, который буквально выстрадал свои чины, прошел через побои и унижения, тюрьму и десятки мелких и крупных провокаций, прежде чем стал командовать другими.
А тот удачно женился, аккуратненько служит в: столице, пороха, конечно, и не нюхал, но на него, Кройцера, смотрит таким; же взглядом, как и Бингель. Он, наверняка у Бингеля, перенял этот холодный олимпийский взгляд, Да даже если этот выскочка, этот нувориш, и не. имеет никакого отношения к противнику, — впрочем, в, этом, Кройцер уже почти не сомневался, — все равно, Кройцер приложит максимум усилий, чтобы в удобный момент подставить ему ножку.
Старик приехал; чтобы вырвать заказ на цемент — это совершенно точно. Значит, нужно будет как можно быстрее, в один-два: дня, удовлетворить его частнособственнические интересы — Кройцер поймал себя на мысли, что использует термины из своего давно забытого реферата о коммунизме, — И пусть себе уезжает в Берлин: Ну, а мы здесь немного повозимся: с зятем…
Ближайшие два дня Кройцер потратил на то> чтобы как можно скорее оформить договор с Бингелем на поставки его стройматериалов для объекта, и на третий день договор был подписан.
Кройцер радостно потирал руки, ожидая отъезда старика, который уже распорядился, уложить., свои вещи; но неожиданно случилось событие, из-за которого Бингель остался еще на два дня на объекте.
После обеда Кройцер отправился к генеральному директору Неккерману, но остановился в приемной, услышав, как в кабинете директора кто-то громко и зло ругается, и заметив, что секретарша Неккермана испуганно забилась в угол приемной. Кройцер открыл было дверь в кабинет шефа и сразу же закрыл, увидев там странное зрелище. За своим столом с выражением ужаса на лице сидел Неккерман, а прямо перед ним стоял Линдеман и, стуча кулаком по столу, кричал на генерального директора. Бингель застыл у окна, повернувшись спиной к обоим, словно бы это, его не касалось.
Кройцер подошел к секретарше и- вопросительно посмотрел на нее. Шепотом, испуганно оглядываясь на дверь, она рассказала ему, что все эти дни хауптштурмфюрер ходил по объекту, брал пробы уже залитого бетона и только что прибившего цемента и все это отправлял в лабораторию. Сегодня ему дали официальный результат анализа, из которого следовало, что на строительстве использовался не высококачественнейший портланд, а цемент низшей марки, а это должно было привести к тому, что «Хохдрук-пумпе» развалилась бы уже после первого выстрела.