Искатель. 1968. Выпуск №1

Лем Станислав

По приказу Фрунзе заговорила и наша артиллерия, создав огневую завесу впереди колонн, форсирующих Сиваш. Красноармейцы повеселели.

Головные части достигли берега. Красноармейцы вышли на сушу, мокрые, продрогшие, ослепленные белым светом прожекторов. По голенищам сапог текла жидкая грязь. Серые шинели промерзли. Вокруг рвались вражеские снаряды. Застучали пулеметы, и пули начали рыть холодный, мертвый прибрежный песок.

Когда красноармейцев накопилось достаточно, они построились в боевой порядок и

пошли на штурм укрепленных позиций полуострова.

На берег продолжали выходить все новые и новые части.

Снаряды белых рвали дно Сиваша, но три линии, три войсковые колонны, упорно двигались по пути, намеченному Фрунзе.

На земле повторялось все, что родилось в мозгу командующего и было перенесено им на карту. Почти одновременно с частями, штурмовавшими укрепления Литовского полуострова, выступили части, стоявшие под Турецким валом.

Они ползли среди жесткой травы, отважные разведчики пятьдесят первой дивизии. Под огнем неприятельских пулеметов подбирались они к рядам колючей проволоки, прорубали в них проходы и падали мертвыми. За ними шля другие.

Фрунзе сидел в штабе. Беспрерывно звонил телефон. Запыхавшиеся ординарцы входили в комнату, внося с собой запахи сгоревшего пороха и конского пота. Они козыряли, передавали смятые бумажки, исписанные торопливым почерком. Фрунзе просматривал донесения, делал заметки, отдавал распоряжения.

Командующему донесли, что ветер переменился и вода хлынула в Сиваш.

— Коня! — приказал Фрунзе.

Он прискакал к берегу Гнилого моря и увидел, что войска идут по пояс в воде. Тяжелые волны бились о тела красноармейцев, закипали белой пеной. В иных глубоких местах самые высокие из бойцов подымали на руки своих малорослых товарищей. Вода стремительно бежала назад, подымалась все выше и выше, заливала бесчисленные заливчики и бухты, изрезавшие берег.

Фрунзе приказал прекратить переправу. Он стоял на берегу и видел, как последние красноармейцы выходили на песок Литовского полуострова. Между ними и материком колыхалась тусклая вода Сиваша. Они были отрезаны, и вся тяжесть задачи легла на войска, штурмовавшие Турецкий вал. Фрунзе вернулся в штаб, вызвал к телефону командиров дивизий, стоявших под Перекопом, и приказал любой ценой прорвать укрепления врага. Он знал, что это почти невозможно — одной живой силой одолеть бетон и сталь, колючую проволоку и ураганный огонь тяжелых орудий. Но если иного выхода нет, нужно невозможное сделать возможным.

Снова занялось утро. Белогвардейцы узнали, что красные войска на Литовском полуострове отрезаны. Они осмелели. Они направили туда лучшие свои части. Трудно пришлось нашим товарищам.

Впереди у них был враг, а сзади — море.

Весь день, всю ночь и весь следующий день шли кровопролитные бои.

К исходу второго дня великого штурма войска, дравшиеся на Перекопском

перешейке, стали готовиться к решающей атаке. А на Литовском прижатые к морю бойцы отбивались от наседавшего врага и умирали, орошая кровью бесплодный песок. Нужно было наладить с ними связь, но соленая вода Сиваша разъедала кабель.

Тогда связисты вошли в мертвые воды Гнилого моря. Они шли один за другим, и каждый в поднятой кверху руке крепко держал кабель. Их вел старый рыбак. Сначала вода была им до колен, потом до пояса, потом до плеч. Они протянули кабель с берега на берег и остались в черной, холодной воде, которая леденила мозг в костях и кровь в жилах. Один конец кабеля находился в штабе у командующего, а другой — у командира войск, сражавшихся на полуострове. Была уже глубокая ночь, глухое и темное небо распласталось над плоской равниной, и только над Перекопским перешейком, где еще с полуночи шли бои, небо порозовело от орудийных залпов. Солдаты революции сражались за Родину.

Начальник связи проверил аппарат и доложил командующему, что связь с Литовским налажена. Фрунзе взялся было за трубку, но в это время зазвонил другой телефон. Чей-то взволнованный, прерывистый голос прокричал, что наши войска вошли в укрепления Турецкого вала и гонят бегущего в панике противника. Фрунзе стремительно снял трубку и сообщил на Литовский радостную весть. Голос командующего побежал по кабелю, достиг полуострова, поднял с земли бойцов и повел их в атаку. Они обрушились на укрепления, погнали растерявшиеся войска врага.

В последний раз взглянул Фрунзе на карту, которая уже стала достояние и истории.

Две стрелки — на Сиваше и Перекопе — уже не отвечали действительности: войска, обозначенные ими, дрались а Крыму. Что касается третьей, лежавшей на Чонгарском полуострове, то не позднее нынешней ночи она стремительно ринется вперед: свежие части резерва пойдут добивать Фрунзе старательно свернул карту и сказал адъютанту:

— Когда в разговорах со мной Владимир Ильич обращался к карте, мне всегда казалось, что он совершенно ясно видит, как народы и классы движутся по земному шару.

Туманное утро клубилось над землей. Фрунзе надел шинель, вышел из хаты, вскочил на коня к поскакал догонять наши части, шагавшие по советскому Крыму.