Искатель. 1969. Выпуск №6
Шрифт:
Из ворот вышел Владимир.
Одет он был, как всегда, в великолепно сшитую («На заказ, не иначе», — подумал Шерстнев) тройку, на голове соломенная шляпа с коричневой лентой.
— Куда это направились, господин Калашников? — спросил хозяин, поздоровавшись.
— Да вот пройдусь… Погода нынче уж больно хороша. А в Зоологическом, говорят, какой-то необыкновенный бегемот появился.
— Ишь ты, бегемот, — усмехнулся Шерстнев. Зоологический сад сидел у него в печенках — двор примыкал прямо к вольерам
— Это верно, — улыбнувшись, сказал Владимир и неторопливо пошел по тротуару.
— Да вы бы вот сюда, в дырку, — крикнул ему вдогонку хозяин, показывая рукой на двор. — Чего деньги зря за вход платить?
— Ну что вы… неудобно-с.
«Да-а, важный господин, — думал Шерстнев, — такой в дырку не полезет».
А Владимир тем временем уже проходил мимо сада, но к огромным воротам, где красовались размалеванные афишные тумбы и щиты, не свернул, а, оглянувшись, пошел направо — по Конюшковской улице вниз, к Горбатому мосту.
Вскоре он оказался у подъезда женской тюрьмы, оглянулся сначала налево, потом направо, хлопнул себя по внутреннему карману и, изобразив на лице приятную улыбку, открыл дверь.
Сегодня был день свиданий, и в привратницкой толпился самый разношерстный народ. Протиснувшись к двери, Владимир негромко, но настойчиво постучал. На пороге появилась Спыткина и коротко бросила:
— Документы!
Бегло просматривая паспорт, спросила строго:
— Королев?
— Так точно-с…
— Свидание с сестрой разрешено.
— Оч-чень благодарен.
Владимир сделал правой рукой короткий жест, Спыткина, быстро скользнув по руке глазами, поняла, что в ладони у него зажата бумажка.
— Следуйте за мной.
Она привела его в пустую, узкую, с одним окном комнату следователей.
— Садитесь.
Но он не сел. Оглядываясь на дверь, он начал ловить ее левую руку, поймал, наконец, и, всунув в ладонь хрустящую бумажку, улыбнулся:
— Извините, что мало…
Спыткина отступила на шаг и закричала:
— Федоров!
Лицо Владимира вытянулось, глаза сузились и потускнели.
— Федоров, совсем оглох! — кричала в дверь Спыткина. — На ходу спишь.
В двери появился заспанный мужчина в кителе надзирателя, плохо выбритый, вялый, точно с похмелья.
— Ну тут я, тут, — бормотал он, едва разлепляя ссохшиеся губы.
— У господина Королева свидание с сестрой. Сиди у дверей и никого не впускай. Понятно?
— Понятно, чего уж…
Через некоторое время Спыткина привела Веру, одетую в голубое платье, и, не глядя на встречающихся, прикрывая рот рукой, прошептала в ухо Федорову:
— Гляди, чтоб все по-хорошему. Понял? Пятнадцать минут — и на место.
Федоров тяжело мотнул головой и, когда Спыткина ушла, начал
Но Королевы почему-то радовались: у девицы так прямо рот до ушей, да и парень все время улыбается.
Интересно, о чем говорят?
Федоров стал прислушиваться.
Говорили о какой-то бабушке, о том, что у Алика зуб вырос, что папаша сняли новую квартиру…
Вынув из бокового кармана часы-луковицу на толстой медной цепочке, Федоров постучал по крышке, открыл ее и начал смотреть на большую стрелку.
«Вот добежит до девятки — и разведу», — решил он.
Но стрелка не хотела бежать. Часы тикали, а стрелка стояла, словно дразня надзирателя.
Он осторожно потряс часы возле уха — стрелка все равно не двигалась. Раза два тряхнув рукой как следует, Федоров с треском захлопнул крышку, сунул часы в карман, поднялся и сказал хрипло:
— Все. Больше не разрешаю. Время кончилось.
Он знал, что сейчас его начнут упрашивать, может, рублевик или полтинник в руку сунут, но эти даже и не подумали заговорить с ним. Наоборот, они словно обрадовались, что свидание окончено, и, легко кивнув друг другу, разошлись.
Федоров остался крайне недоволен таким поведением брата и сестры — на их денежки он надеялся слегка промочить глотку.
Недовольный, он вышел на улицу.
Кто-то дернул его за рукав.
Повернувшись, Федоров увидел Королева.
— На минутку…
— Ну, чего надо? — спросил Федоров.
— Вы меня не узнаете?
Федоров заморгал глазами, всматриваясь в лицо собеседника.
— Бутырки помните? Вы у нас надзирателем были…
— Хто его знает. Многих перевидал — всех не упомнишь.
— Дядя Гриша, да вы же меня тогда от карцера спасли. Я вам век благодарен. Неужели Володьку-студента не помните?
На лице у Федорова появилось выражение, отдаленно напоминающее улыбку.
— Вспомнил! Ты в шестой сидел, в той, в крайней.
— Ну конечно! Дорогой ты мой, я тебя несколько раз искал, все отблагодарить хотел.
Надзиратель потупился — больно уж ему нравились слова парня.
— Вот, возьми пока пятерку, — говорил Владимир, подавая деньги. — А завтра часов в шесть вечера приходи…
— Куда?
— В портерную, что на Кудринской площади. Знаешь?
— Как не знать, — ухмыльнулся Федоров, — заведение известное.
— Значит, договорились?
— А как же…
Он так лихо подмигнул, что вся левая сторона лица дико перекосилась.