Искатель. 1970. Выпуск №4
Шрифт:
Витя переменил на скамейке позу. Очень строго он взглянул на чужой чемодан, источник волнений. Чемодан был невозмутим и безмятежен. Вите вдруг захотелось показать ему язык. Сдержавшись, Витя полез в авоську и извлек из нее железнодорожное расписание.
Поезд на Москву должен был пройти лишь через двадцать четыре минуты. Витя взвесил тяжелую авоську на руке и задумался. Прогрохотала еще одна электричка из Москвы; оставив на противоположной платформе несколько десятков человек, она покатила дальше. Посмотрев на сгибающихся под тяжестью дачных сумок людей, Витя решительно поднялся с места.
— Понимаете, — издали начал он, обращаясь к окошечку кассы, — я, пожалуй, отнесу домой свою авоську, она очень тяжелая. А потом вернусь и поеду в Москву с одним чемоданом. Оставьте, пожалуйста, пока чемодан
Крошечное окошко осталось безмолвным; подойдя к нему ближе, Витя обнаружил, что за ним уже никого нет. Тогда он обошел кассу вокруг, направляясь к двери, но на двери висел замок. Сомнений не оставалось: воспользовавшись временным затишьем (поезд из Москвы только что прошел, поезд в Москву будет не скоро), мрачная кассирша, видно, куда-то ушла.
Витя хмуро качнул замок. Замок был тяжелый и чуть тронутый ржавчиной. Пожав плечами, Витя повернулся, снова подхватил чемодан с заклепками и пошел по жаре прочь — в ту сторону, куда указывала большая деревянная стрела, укрепленная на столбе. Черной краской на столбе коряво было выведено: «Садовые участки мебельной фабрики «Уют».
Тропинка нырнула в лес, над ней навис зеленый потолок листьев. Ноги, привыкшие к городским тротуарам, ощутили блаженную упругость не скрытой асфальтом земли, по щиколотки ушли в траву. Лес был наполнен свежестью, свежесть бесследно растворяла жару. Волоча за собой тяжелый чемодан, Витя прошел по тропинке несколько шагов и вдруг почувствовал, что лесная свежесть начинает растворять и его досаду. Ничего страшного в общем-то не произошло. В конце концов все должно было разрешиться благополучным образом. Обнаружив ошибку, человек, которому достался Витин чемодан, естественно, должен был тут же на вокзале сдать его кому следует и дожидаться Витю. Правда, не могла ли завянуть рассада? Познания Вити в садовом деле были невелики, всем, что было с ним связано, заправляла в основном мама. «Несколько часов, во всяком случае, рассада выдержит, — предположил Витя эмпирически, — должна выдержать». В приключении, решил он в конце концов, есть несомненная забавная сторона…
Взглянув на часы, Витя ускорил шаг. Чтобы успеть на электричку, стоило поспешить. Три минуты спустя он посмотрел на часы еще раз и после этого зашагал еще быстрее. Когда тропинка вынырнула наконец из леса и стала пересекать большую поляну, на другой стороне которой выстроились ряды маленьких разноцветных домиков, Витя побежал. Бежать с тяжелой авоськой и тяжелым чемоданом было не так-то просто, Витя уже жалел, что не остался на станция спокойно дожидаться электрички в Москву. В калитке своего участка Витя споткнулся и не смог удержать чемодан в руках. Чемодан неуклюже ударился о землю, и, звонко щелкнув, замки его разошлись. Витя повесил авоську на забор, присел на корточки, кляня себя за неловкость, и повернул чемодан так, чтобы удобнее было его закрыть. От этого резкого движения крышка чужого чемодана неожиданно распахнулась.
— Ну, наконец, — обрадованно сказал кто-то совсем рядом с Витей. — Сколько же можно ничего не видеть?!
Витя вздрогнул и испуганно оглянулся. Рядом не было никого. Голос исходил из воздуха.
— Как? — удивленно продолжал тот же голос, — почему… А где же Пал Палыч?…
В мире не изменилось ничего. Витя по-прежнему сидел на корточках перед раскрытым чемоданом и упирался ладонями в песок. Где-то в лесу вдруг принялась куковать кукушка. На участке соседей Ивановых, скрытом от взглядов густыми зарослями малины, Петр Матвеич, глава семьи, с сыном, студентом гидромелиоративного института, копали колодец — комья сырой земли, сбрасываемые с лопат, разбивались с глухим стуком, который разносился, казалось, на километры вокруг. Пахло травой, дорожной пылью и свежей землей. Но совсем рядом с Витей из пустоты чей-то мягкий баритон сыпал вопросами:
— Почему чемодан лежит на земле? Что-нибудь случилось? Почему мы не дошли до дома?
Витя Сайкин поднялся и, как робот, обернулся к дому. Дом, как и все вокруг, тоже был в полном порядке — невысокий, выкрашенный в зеленый цвет финский домик с двумя комнатами и застекленной террасой. Придирчиво осмотрев его, Витя аккуратно вытер руки, испачканные в земле, о носовой платок, старательно
— А чемодан? — послышалось сзади. — Вы хотите оставить его здесь?
Похититель чемоданов закрыл глаза. Тогда не стало ни дома, ни чемодана, вообще ничего. С закрытыми глазами было просто и хорошо, легко было представить себя не на даче, а в любом другом месте, где гарантировалось отсутствие наваждений. Витя сосчитал до десяти и неуверенно открыл глаза.
Поперек желтой песчаной дорожки, что мимо грядок и розовых кустов вела от калитки к крыльцу, все еще лежал распахнутый настежь чужой чемодан, из которого выглядывали Довольно поношенные зеленые домашние тапочки, большой клубок шерсти и что-то еще прямоугольное, завернутое в газету «Пионерская правда». Из-под этого свертка выбивался на свет краешек розового махрового полотенца, а клубок шерсти лежал на каком-то футляре, похожем на увеличенных размеров дорожный несессер. Кроме того, как автоматически отметил Витя, в чемодане лежали оранжевая зубная щетка, тюбик пасты «Апельсиновая», зеленые японские плавки с желтыми полосками, толстенная папка, на которой была выведена сложная и загадочная надпись «К вопросу о принципах постановки эксперимента и о некоторых спорных явлениях, сопровождающих экспериментальную работу Шестой лаборатории», а также флакон одеколона «Василек».
Витя поморщился и вновь шагнул к чемодану. Продолжая морщиться, он снова, одернув брюки, присел на корточки. Стараясь не глядеть на содержимое чемодана, конфузясь оттого, что случай приоткрыл ему завесу над чужой личной жизнью, Витя взялся за крышку.
— Все-таки где же Пал Палыч? — спросил баритон. — Я давно уже чувствую, что его нет рядом. Вы, молодой человек, кем-нибудь приходитесь Пал Палычу?
Витя испуганно потянул крышку на себя. Чемодан никак не хотел закрываться, крышке что-то мешало изнутри. Витя определил, что от сотрясения в чемодане нарушилась строгость укладки вещей, и, сморщившись еще сильнее, полез в чемодан. Скорее всего мешал клубок шерсти. Витя переложил его в другой угол и стал поплотнее запихивать в глубь чемодана большой футляр, похожий на несессер. Футляр был тускло-фиолетового цвета, холодный на ощупь. В нижней его части блестела какая-то решетка, похожая на решетку динамика радиоприемника. Радиоприемник и есть, решил Витя, большой по размеру, какой-то устаревший транзистор. «Транзистор» никак не хотел укладываться — Витя сильно его тряхнул, и тогда снова раздался голос:
— Поосторожнее, да что вы, в самом деле! Разве не знаете, что нет ничего опаснее тряски! — Голос был сердитым и недовольным.
Витя отдернул руки — голос исходил из этого таинственного футляра. После некоторой паузы — Вите вдруг показалось, что кто-то осматривает его с ног до головы, — голос осторожно спросил:
— Скажите, да кто же вы такой?
Витя сел на дорожку. Очень хотелось проснуться и быстренько сделать зарядку. В мире все по-прежнему шло, как обычно. За лесом, где лежала линия Октябрьской железной дороги, послышался отдаленный перестук колес — наверное, проходила электричка на Москву. Потом раздалась песня: на одном из садовых участков, скорее всего у Шабельниковых — песня раздавалась с той стороны, — включили магнитофон, «Филиппинки» пели «Батуми» Витя вспомнил, что в семье Шабельниковых есть взрослая дочка Соня, кажется, продавщица в магазине «Галантерея», интересующаяся музыкой, кино, эстрадой.
— Нет, все-таки скажите! Кто вы? Почему я вас раньше не видел? Почему вы себя так странно ведете?
Витя тупо смотрел прямо в решетку таинственного футляра:
— Я — Витя Сайкин.
— Сайкин? — переспросил баритон. — Какой еще Сайкин?
— Сайкин, — уныло повторил Витя.
— Ничего не понимаю, — с заметным раздражением сказал баритон. — Это Поваровка?
Витя набрал полные пригоршни желтого песка и тоненькими струйками стал пускать его себе в ботинки.
— Нет, это не Поваровка, — ответил Витя. — Поваровку мы с вами проехали… Вам надо было сойти раньше…