Искатель. 1982. Выпуск №4
Шрифт:
— Все свободны, товарищи. А ты, капитан, оформляй командировку и выезжай с первым же поездом… Генерал Стрепетов тебя примет и поможет. Поспешай!
Все произошло так, как и предполагал Князев. Генерал Стрепетов внимательно выслушал подробный рассказ инспектора о поисках редкой иконы четырнадцатого столетия, известной под названием «Спас нерукотворный». При этом Саблин добавил, что, по сведениям уголовного розыска, эта музейная редкость находится сейчас в Москве и не исключена возможность продажи ее какому-нибудь крупному спекулянту, связанному
— Понятно, — сказал генерал. — Князев умеет подбирать кадры: вы прямо специалист по иконописи… Подключим к поисковой группе тоже специалистов своего дела.
И подключили. Таких специалистов оказалось двое: полковник Сербии и старший лейтенант Симонов.
— Словом, четыре С: Стрепетов, Сербии, Саблин и Симонов, — пошутил генерал. — Сербии возглавляет группу в контакте с Петровкой, тридцать восемь, и железнодорожной милицией, Симонов прощупывает всех законспирированных фарцовщиков и спекулянтов, а Саблин устанавливает тождественность иконы. Для этого придется вторично связаться с преосвященным профессором из Загорска.
Совещание участников поисковой группы было недолгим.
— Убийство и все с ним связанное — это ваше домашнее дело, — резюмировал Сербии. — Сейчас же у нас с вами другая задача: найти икону и не дать ей уплыть за границу. Генерал сказал, что похититель ее вам известен. Следовательно, попадаться ему на глаза вам не годится. У вас есть его фотокарточка?
Саблин извлек из бумажника два любительских снимка.
— Ладно, сойдет, — согласился Сербии и передал снимки Симонову. — Покажешь Климовичу и Безрукову. Может быть, они опознают.
— Надо и Лысому показать. Без Лысого он на крупных фарцовщиков не выйдет, — сказал Симонов.
— Кто же этот Лысый? — заинтересовался Саблин.
Сербин улыбнулся, переглянулся с Симоновым и ответил:
— Антиквар. Собиратель ценнейших редкостей. У него есть многое, в истории отмеченное. Я, например, видел у него и скрипку, сделанную самим Амати, и медаль, выпущенную в честь польского маршала Понятовского, и жемчужное ожерелье, подаренное Людовиком Четырнадцатым одной из своих фавориток, и еще кое-что, столь же редкостное. К нему, капитан, все фарцовщики бегут, когда услышат о какой-либо исторической редкости.
— А на какие же средства он живет?
— На пенсию. Она у него достаточная для непьющего старика. Да и редкости свои продает помаленьку. Всех московских фарцовщиков поименно знает и о любой «плавающей» редкости в первую очередь узнаёт. И о твоей иконе, наверное, слышал.
К Лысому поехали в первую очередь, благо он жил неподалеку, в одном из новых домов на улице Горького. Поехали вдвоем — Саблин и Сербии, захватив с собой один из фотоснимков Андрея Востокова, — другой остался у Симонова, отправившегося на поиски Климовича. Безруков же, названный третьим в списке поименованных Сербиным лиц, как выяснилось по телефону, отдыхал где-то на черноморских курортах.
Дверь им открыл сам хозяин квартиры,
— Всегда рад вас видеть, Илья Сергеевич. Надеюсь, вы не с дурными вестями?
— А это мой коллега, капитан Саблин Юрий Александрович, — представил инспектор Сербия. — Если по костюму судить, вы не в добром здравии?
Одинцов был в черном шелковом халате, подбитом ватином и перевязанном толстым шнурком с кисточками. Высокий, худой, не старый еще. но уже постаревший человек.
— Чем обязан? — спросил Одинцов, усадив гостей.
— Не знаком ли вам этот человек? — Сербии протянул хозяину фотоснимок, на котором Востоков был снят, когда он прохаживался по улице.
Одинцов нагнулся над снимком, и Саблин увидел лысину у него на затылке. Небольшую, но круглую, как выбритая тонзура. Отсюда и прозвище, подумал он.
— Нет, не знаком, — отрицательно мотнул головой Одинцов, возвращая полковнику снимок. — Никогда не встречался с ним и, надеюсь, не встречусь.
— Не убежден. Вполне возможно, что этот человек обязательно заглянет к вам. Он привез в Москву диковинку, которая, быть может, заинтересует и вас. А сейчас ею заинтересовались мы.
— Сожалею, но помочь не могу. А что это за диковинка?
— Очень редкая икона четырнадцатого века «Спас нерукотворный», — вмешался Саблин.
— Рублев?
— Почта… Возможно, его учитель, Прохор из Городца.
— Значит, не просто редкость, а суперредкость. Кто-нибудь видел эту икону?
— Профессор иконописи духовной академии.
— И оценил, конечно. С такой иконой надо в Третьяковку идти. Или в Русский музей в Ленинграде.
— А она дорого стоит, эта диковинка? — спросил Саблин.
Ему очень хотелось, чтобы Лысый назвал ей цену, но тот почему-то увильнул от ответа. Только заметил неопределенно:
— Тряпичные фарцовщики икон не берут. Джинсы проще продать и купить. Рыночная цена известна. Десяткой больше, десяткой меньше — ни продавец, ни покупатель спорить не будут. Не разбогатеют и не разорятся. А для икон счет особый. Для коллекционеров-любителей он уже на сотни идет, а бывает, что и на тысячи, смотря какая диковинка. Только думаю, что она у вас краденая… Тогда продавец к знатоку не придет. Или рискнуть побоится, или способ найдет, чтобы ее за границу сплавить. Ну, а если ваш молодчик ко мне нагрянет, я все выясню: кто и что, куда и откуда.
Когда тема исчерпана и разговор иссякает, приходится прощаться с хозяином. Так и поступили гости, ничего не выудив у хитреца Лысого. Теперь их интересовал только Симонов, поехавший на встречу с Климовичем. Встретились ли они и опознал ли Климович Востокова? Оказывается, опознал. Но Востоков не показал икону Климовичу. Рассказал, но не показал. А тот, естественно, не захотел даже приблизительно оценить «кота в мешке».
— А кто вывел его на Климовича? — спросил Сербии.
— Какой-то дружок его, а кто именно, не сказал.