Искатель. 1983. №4
Шрифт:
Вернувшись вечером в особняк, Лаевский был немало удивлен, увидев сидевшего на корточках у входа добровольного сторожа. Обычно улыбающееся лицо татарина было настороженным.
— Что-то ты странно выглядишь сегодня, Ахмет. Зайди-ка ко мне, — пригласил его Лаевский. — Я все время восхищаюсь твоим трудолюбием, но все же нельзя так много работать, — увещевал он, наливая дворнику стакан водки. — На-ка выпей и шагай спать. Да возьми-ка четвертачок за усердие.
От такого внимания Ахмет чуть не прослезился.
— Якши, профессор, — с чувством произнес он.
— А теперь скажи-ка мне честно, что случилось?
— У,
— Ты о ком, Ахметушка?
— Этот тонконосый, худой такой, с усиками, в субботу приходил, когда я цветы сажал.
— Так, так, ну-ка давай все по порядку…
И верный Ахмет передал благодетелю о своем визите в прокуратуру.
— Спасибо, Ахмет ты хорошо сделал, что рассказал мне обо всем. На тебе за это еще четвертной. А теперь ступай.
Оставшись один, Лаевский сел в кресло, закрыл глаза и задумался. В конце концов он пришел к выводу, что коль скоро снова попал в поле зрения милиции, то разыгрывать «случайное совпадение фактов» глупо…
Наступило утро. Лаевский позавтракал, достал свою записную книжку. Сегодня был как раз тот день, когда он мог встретиться со своим старым приятелем, коллекционером из одного западного посольства. Перед тем как звонить ему, просмотрел список знакомых таксистов с графиком их работы. Они приезжали по его первому вызову и получали за это солидные чаевые.
В это же время пришел на работу и Морозов. С утра позвонил Козлов, сообщил, что получил подтверждение местного руководства относительно доставки на допрос Соболева и его приятеля Николая Константиновича Ярцева.
Морозов уведомил Нарышкина, чтобы тот подготовился к встрече «гостей» через день-другой.
— Спасибо, Борис Петрович, четко работаете. Но, откровенно говоря, у меня против Соболева и Ярцева нет прямых улик. А косвенными да эмоциями, сами знаете, заставить сознаться трудно. Поэтому до приезда Ярцева попрошу вас собрать о нем все возможные сведения.
Морозов пообещал срочно выполнить поручение следователя. На душе у Бориса было неспокойно. Конечно, работа проделана немалая — арестован расхититель Конин, конфискованы большие ценности. После суда частное определение поступит, на имя руководства фирмы «Кристалл», там будет наведен порядок. Но ведь есть убийца Хабалова, и еще неизвестно, как и когда его удастся найти.
Снова зазвонил телефон:
— Докладывает Черкасов. Что-то Лаевский ведет себя подозрительно. В начале двенадцатого вышел, покрутился у ворот, осмотрелся, пошел за угол, там встал в тени и ждал. Потом причесался и как ни в чем не бывало пошел в магазин. Никогда раньше этого не делал, за покупками прислуга Даша ходит. Из магазина позвонил ей, та пришла, взяла продукты, а сам еще полчаса погулял и домой. Похоже, проверяет, нет ли за ним наблюдения.
— Да, похоже. Ни в коем случае не потеряйте его, если вздумает выкидывать трюки, он на них мастер.
Наступил уже вечер, но Морозов даже ориентировочно не мог сказать, когда у него кончится рабочий день.
Пришел сотрудник со сведениями о Николае Ярцеве, и Борис углубился в их изучение. Его биография как две капли воды походила на биографию Соболева, с которым он ранее был осужден за злостное хулиганство. Близких родственников не имеет, определенных занятий тоже. Его рост,
Но сейчас Морозова больше беспокоил Лаевский, поединок с которым обещал быть трудным. Борис позвонил па пульт оперативной связи и узнал от дежурного, что Черкасов с минуты на минуту свяжется с ним из автомата. И действительно, почти сразу залился городской телефон.
— Это Черкасов. Докладываю, что ровно в семнадцать Лаевский вышел из особняка с большим тубусом. Медленно, ощупывая карманы, пошел к углу улицы. Впечатление было, что он вот-вот вернется. Однако за углом его ждало такси. Он быстро юркнул в машину, и она на большой скорости помчалась в сторону Ордынки. Мы за ним. Таксист лихой, видимо, не первый раз Лаевского обслуживает, так четко действовал. Номер записан, можно будет допросить. Попетлял в районе Неопалимовского, высадил Лаевского за углом, и там объект исчез. Мог уйти дворами или до сих пор отсиживается у кого-то в квартире.
— Перекройте все выходы, поищите во дворах, покараульте на улице. — В голосе Морозова прозвучала досада.
Однако в этот день сотрудникам Черкасова так и не удалось доискаться Лаевского. Часов около десяти вечера он подъехал на такси к своему особняку и с достоинством вошел в калитку. Тубус у него в руках, судя по всему, был пуст.
Когда самолет из Магадана коснулся колесами бетона в аэропорту Домодедово, Козлов наконец с облегчением вздохнул. Миссия ему, прямо сказать, выпала нелегкая: найти, уговорить, доставить на допрос, хотя и в качестве свидетелей, двух здоровенных парней, которые были отнюдь не склонны расшаркиваться перед инспектором МУРа. Ярцев всю дорогу пытался выведать детали и обстоятельства дела, но Геннадий дипломатично уходил от ответов. Соболев, напротив, пребывал в состоянии отрешенной задумчивости.
…Первым на допрос к Нарышкину вошел Соболев. Набычившись, он остановился у стола, разглядывая следователя.
— Прошу, Савелий Матвеевич. — Нарышкин указал на стул.
— Благодарствую, — прогремел Соболев.
— Гражданин Соболев, я должен допросить вас в качестве свидетеля по делу об убийстве Хабалова Федора Степановича, мужа вашей знакомой, Хабаловой Зои Аркадьевны, которое произошло двадцать седьмого мая, примерно в четырнадцать часов, у них в квартире. Что вы можете сообщить по этому делу?
— Ничего. Если уж она не может помочь вам, чем я-то могу?
— Когда и при каких обстоятельствах вам стало известно, что Хабалов убит?
— Поди, на нас с Николаем грешите, из-за Зойки, мол, мужика гробанули? — уклонился он от ответа. — Только зря, тут мы чистые. Так что ищи, гражданин начальник, в другом месте.
— Хорошо, допустим. Тогда прошу вспомнить, где вы были во время убийства?
— Это надо сообразить… дайте-ка календарик. Так, с Зоей я простился в субботу, двадцать шестого. Квартира больше мне была не нужна, я собрал вещи и попрощался с хозяйкой. Приехал к Николаю в Зеленоград, шмотки кинул, потом мы с ним в кафе пошли. В воскресенье с утра поехали в Москву, ходили по магазинам, вернулись часа в четыре-пять. Больше никуда не выходили. В понедельник утром взяли такси и в аэропорт.