Искатель. 1983. Выпуск №3
Шрифт:
— Ну, бывай, друг. Зоське скажи, чтоб не скучала, бимбер готовь, скоро вернусь, — громко крикнул он. И добавил шепотом: — Помни, ты под прицелом.
Ромуз стремительно развернул подводу и, нахлестывая лошадь, помчался к городу.
Токмаков огляделся, поднял мешок, подошел к часовне. Христос с отбитыми взрывом ногами печально глядел на лес, дорогу, на красоту осени.
Токмаков бросил мешок и сел, прислонясь спиной к нагретым солнцем камням. Он сорвал веточку и начал катать ее
Время таяло. Никто не подходил. Ему было жарко сидеть на солнце, и он скинул старую штопаную гимнастерку. Здесь не ялтинский пляж, и стесняться ему было некого.
Время шло. Никого.
Токмаков закрыл глаза и задремал.
Он открыл глаза и увидел сапоги, и листья, прилипшие к высоким хромовым голенищам. Над ним стоял человек в щеголеватых бриджах и кожаной немецкой куртке. Лишь после этого он увидел бесконечную темноту автоматного ствола, глядевшего ему в глаза.
Лениво поднял руку и отвел ствол в сторону.
— Не люблю.
— Никто не любит, — усмехнулся человек. — Ты кто?
— А ты?
— Я Рокита.
— А, это ты, — Токмаков выплюнул ветку и неохотно поднялся. — А я сапожник.
— Оружие есть? — спросил Рокита.
Токмаков развязал горловину мешка и вынул нож.
— Это не оружие.
— Смотря где, у нас в городах лучше не надо.
— Вор?
— Законник.
— Сидел? — Рокита с интересом рассматривал татуировку.
— Было.
— Ну, как там?
— Попадешь — узнаешь.
— Смелый. — Рокита опустил автомат, протянул пачку сигарет «Каро». — Кури.
— Богато живете.
Они закурили. Помолчали.
— Работы на три дня, — сказал Рокита.
— Моя доля?
— Сорок тысяч.
— Годится. Потом разбегаемся, ни вы меня, ни я вас не знаю. Я подаюсь на восток.
— Там посмотрим.
— И помни: я на мокрое не пойду.
— Посмотрим. Документы хорошие?
Токмаков кивнул.
— Пойдешь в деревню, начнешь сапожничать, тебя мой человек найдет.
— Как я его узнаю?
— Убогий он.
— Это как?
— Кривобокий.
— Компания!..
Токмаков засмеялся и потянулся.
— Ты, старшой, мои права возьми, не дай бог сапожник да с правами.
— Давай.
Токмаков расстегнул карман гимнастерки, вытащил пачку бумажек, протянул Роките права. Тот, не глядя, сунул их в карман куртки.
— Цветные в деревне есть?
— Кто?
— Мильтоны.
— А, есть двое, там староста сволочь, его особенно берегись.
— Как мне дойти до деревни?
— По этой тропинке на большак, а там прямо.
Токмаков пошел по тропинке, спиной ощущая злой глазок «шмайсера».
Волощук, Гончак и Давыдочев обедали. Они
— Может, консервы открыть? — спросил Давыдочев.
Он сидел прислонившись спиной к лавке, положив рядом автомат.
— Да зачем, пока жратва есть, — ответил из угла Гончак.
Он снял гимнастерку, и рубашка его белоснежно белела в углу избы.
Волощук нарезал сало трофейным штыком-кинжалом. Резал крупно, от души.
— Устал, — сказал он. — Ноги горят. Всю деревню обскакал. Госпоставку распределял по дворам.
— Когда свозить будут? — спросил Гончак.
— С утра.
— Куда складывать?
— В амбаре у Тройского. Амбар же теперь пустой.
— Опасное это дело, — Гончак взял сало. — А вдруг банда?
— Будем спать в амбаре, — сказал Давыдочев.
— Оно, конечно, лейтенант, только потом все это хозяйство через лес везти надо.
За окном залаяла, забилась на цепи собака.
Давыдочев схватил автомат, передернул затвор. Гончак выглянул в окно.
От калитки к дому шел человек в польской полевой форме. Скрипнуло крыльцо, загремело в сенях.
— Можно?
— Заходи.
— Я Тройский, сын Казимира Тройского, Станислав.
Волощук улыбнулся, встал.
— Здравствуй, товарищ Тройский, здравствуй. Как, насовсем или в отпуск?
— Отпуск по ранению, две недели. Где мои, староста, то есть простите, председатель?
— В город к брату подались, да ты не сомневайся, живы они, здоровы.
Тройский достал документы, положил на стол. Давыдочев взял их, посмотрел внимательно, протянул Тройскому.
— Ну, что ж, — Тройский встал, — мне пора. В город пойду.
— Послушай, капрал. — Волощук подхватил костыли, заковылял к Тройскому. — Поживи у нас. Дня три всего. Банда в лесу, а ты парень боевой. — Волощук щелкнул по колодке на гимнастерке Тройского. — Всего три дня. Помоги нам в город госпоставки свезти.
— Не могу, председатель. Своих не видел с сорок первого.
— Жаль. Дам тебе завтра подводу, автомат дам. Езжай.
— Спасибо, а я пока дом осмотрю. Как стемнеет, ко мне прошу, закусить. Часиков так, — Тройский откинул рукав, чтобы все видели часы, — в девять.
— Добро.
Волощук вышел на порог и увидел человека, сидящего на крыльце.
— Ты кто?
Человек поднялся, достал кучу справок и квитанционную книжку. Волощук прочел справку, улыбнулся.
— Вот это дело. Сапожник нам нужен. А то я в районе просил, обещали еще месяц назад.