Искатель. 1987. Выпуск №1
Шрифт:
Вместо ответа Бехтерь издал какой-то змеиный шип.
— Так вот, Бехтерь, — продолжал я. — Если я тебя еще раз поймаю в нашем районе — заставлю мерить по новой. Только уже не поперек, а вдоль. Славка!
— Ну! — встревоженно отозвался он.
— Тебя это тоже касается. И дружку своему растолкуй. Я его хоть и не знаю, но личность запомнил.
— А меня-то за что? — баском удивился тот, о ком шла речь.
— А не будешь на свету стоять, — закончил я, топча окурок. Мать ждала меня в прихожей, приоткрыв дверь во двор.
— Что
— Все в порядке, мать, — успокоил я. — Так… Нижнинские немножко не разобрались.
Успокоил и направился прямиком в Гришину комнату. Гриша сидел на койке и расстегивал рубашку, хотя умные люди обычно начинают с того, что разуваются. Увидев меня, он ужасно смутился и стал почему-то рубашку застегивать.
— Ну расскажи, что ли, — попросил я, присаживаясь рядом с ним — Что вы там с Бехтерем не поделили?
Гриша вдруг занервничал, ощетинился.
— Я… отказываюсь отвечать на такой вопрос! — заявил он высоким срывающимся голосом.
Это было так не похоже на нашего обычного Гришу, что физиономия моя невольно расползлась в улыбке.
— Ну а что я у тебя такого спросил? Я спросил, что вы не поделили с Бехтерем…
Гриша вскочил.
— Ты так ставишь вопрос, — оскорбленно проговорил он, — что я просто не могу на него отвечать! Смотри-ка, вскакивать начал…
— Ну хорошо, — сказал я, удивленно глядя на него снизу вверх. — Давай по-другому поставлю. За что тебя сейчас гоняли? Такой вопрос пойдет?
Гриша помолчал, успокаиваясь.
— За Людмилу, — сказал он мрачно.
— За Людмилу? — ошарашенно переспросил я. — Ах, за Людмилу…
Я посмотрел на смущенного рассерженного Гришу и засмеялся.
— А что хоть за Людмила? Я ее знаю?
— Как же ты ее можешь не знать! — с досадой бросил Гриша. — В одной смене работаем.
Я перестал смеяться.
— Постой-постой… Так это наша Люська? Крановщица?
Гриша молча кивнул.
— Мать! — крикнул я, втаскивая его за руку в большую комнату. — Посмотри на этого дурака, мать! Ты знаешь, с кем он связался? С Люськой Шлеповой из Нижнего поселка!
Мать выронила вишневый плюш, которым покрывала швейную машинку, и, всплеснув руками, села на стул.
— Да как же это тебя угораздило, Гришенька?
У Гриши было каменное лицо взятого в плен индейца.
— Он уже и с Бехтерем познакомиться успел, — добавил я. — Устроили, понимаешь, клуб любителей бега по пересеченной местности!
Услышав про Бехтеря, мать снова всплеснула руками.
— Побьют тебя, Гришенька, — проговорила она, с жалостью глядя на квартиранта.
Когда я на следующий день перед сменой рассказал обо всем ребятам, отреагировали они как-то странно. Валерка осклабился, Вася-штангист всхохотнул басом, Старый Петр сказал, поморгав:
— А в чем новость-то? Что Гринька с Люськой? Так я это неделю назад знал.
— Неделю? — не поверил я. — А кто разнюхал? Аркашка?
— Ну ты, Минька, силен! — восхитился
Я обернулся. Возле правилки, там, где у нас располагается лестница, ведущая на кран, стояли и беседовали Гриша с Люськой. И то ли повернулись они так, то ли свет, сеющийся по цеху из полых стеклянных чердаков в полукруглой крыше, падал на них под каким-то таким особым углом, то ли я просто впервые видел их вместе… Похожи — как брат с сестрой. Гриша, правда, черноволосый, а у Люськи — рыжая копна из-под косынки, вот и вся разница.
— Я тоже сначала думал — они родственники, — пробасил над ухом Вася-штангист. По-моему, он хотел меня утешить.
А после смены я снова встретил Люську у проходной.
— Бехтеря ждешь? — спросил я. — Или Гришу?
— А ты прямо как свекор, — кротко заметила она. Глаза ее были зелены и нахальны.
— Слушай, Люська! — сказал я. — Чего ты хочешь? Чтобы Бехтерь Гришу отметелил? А я — Бехтеря, да?
— Кто бы тебя отметелил… — вздохнула она.
— Ишь, губы раскатала! — огрызнулся я. — Метелок не хватит!.. Слушай, на кой он тебе черт сдался, а? Для коллекции, что ли? Нет, я, конечно, понимаю: парень красивый, видный. Тихий опять же. Стихи, наверное, читает…
Люська поглядела на меня изумленно и вдруг расхохоталась, запрокинув голову.
— Стихи?.. Ой, не могу! Гриша — стихи!
— Ну вот, закатилась! — с досадой сказал я. — Чего смешного-то?
— Да так… — все еще смеясь, ответила Люська. — Просто никто еще мне ни разу не вкручивал, что он из-за меня с другой планеты сбежал…
— Чево-чево?!
ГЛАВА 7
— А как же твоя философия насчет смирительной рубашки? Тебе ведь раньше камеры хватало…
Он улыбнулся.
— Не хватило, как видишь…
Мы подходили к заводу, и уже замаячил впереди стеклянный кубик проходной, когда навстречу нам шагнул Валька Бехтерь с фирменными очками в руке, причем видно было, что с переносицы он их сорвал сию минуту.
— Почему у тебя рожа целая? — испуганным шепотом спросил он Гришу.
На меня он даже не смотрел.
— Два раза тебе повторять? — с угрозой осведомился я. — Кому было сказано, чтобы ты мне больше не попадался?
Похоже, Бехтерь не понял ни слова и Среагировал только на голос.
— Минька! — в страхе проговорил он, тыча в Гришу очками. — Почему у него рожа целая?
— В чем дело, Бехтерь? — начиная злиться, процедил я.
— Минька, клянусь! — Бехтерь, чуть не плача, ткнул себя очками в грудь. — Я же его вчера ночью встретил!.. Я же его вчера… Синяки же должны были остаться!..
Но тут я так посмотрел на него, что Бехтерь попятился и пошел, пошел, то и дело оглядываясь и налетая на людей.
— Вот идиот! — сказал я. — И не пьяный вроде… Интересно, что это у него за работа такая? Полчетвертого уже, обед у всех давно кончился, а он гуляет…