Искатель. 1988. Выпуск №3
Шрифт:
— Когда пируют во дворце, и стража теряет бдительность.
— Ты все продумал, посвященный!
— Я хотел спасти Дангара и его сына Хума. Дангар — кузнец, что делал с Вишвакарманом и Канвой Пушпаку. Он друг Вайшраваны.
— Я должен был пойти к Дангару. Но горе Ситы помешало встрече, — словно извиняясь, сказал Хануман. — Дождь начинается.
— Это хорошо. Теперь он будет лить долго и поможет нам вытащить купцов из каменной ямы: стража не любит мокнуть. Мне нечего подарить кухонной челяди,
— Возьми. — Хануман протянул пастуху граненый камень. — Он стоит дороже пяти повозок.
— Завтра я пойду к Дангару и предупрежу, но… Нужно увезти и Бхригу.
— Бхригу жив!
— Тише… Он надежно спрятан далеко в горах и погружен в себя. Он, наверное, будет слаб.
— Я унесу Великого брата на своей спине! Золотая пчела умирает за свой Улей. Я сделаю для Бхригу все, даже если придется оставить Ситу!
— До завтрашней ночи, Хануман. Скоро светает. Встретимся у северной стены после третьей стражи.
Из восточных ворот дворца-крепости выехала двухколесная повозка, запряженная четверкой ухоженных онагров. В человеке, правившем колесницей, можно было узнать Акампану, рядом с ним стоял тщедушный Авиндхья, еле державшийся на ногах от тряски. Колесница миновала мост через канал, огибающий крепость, и выехала на широкую каменистую дорогу, ведущую к храму. Авиндхья ежился и без конца растирал мерзнувшие руки.
— Дождь — благословение божие! — хохотал мокрый Акампана, нахлестывая онагров. — Дай воде смыть хмель сегодняшнего пира, очистить голову от дурных испарений! Нам скоро понадобится твоя мудрость.
— Я на пирах не пью, полководец, — проблеял Авиндхья. От скачки по камням внутри у него все обрывалось.
— Что же ты там делаешь, Великий? — гикнув на онагров, спросил Акампана.
— Смотрю и размышляю, Акампана! — раздраженно фыркнул Авиндхья и, покачнувшись, ухватился за его руку. — Что это ты так развеселился?
Акампана остановил колесницу у бокового храмового входа и, спрыгнув, помог сойти жрецу.
— Потому что настало время, Великий!
— Какое время? — спросил старик.
— Время исполнения нашего долга перед Ланкой! — торжественно сказал Акампана и воинственно раздул ноздри.
— Да пребудут с тобой мудрые боги! С чего ты взял? — испугался жрец.
— Я так решил, Великий. Завтра ночью самое удобное время, — убеждая, зашептал полководец. — Войск в городе мало. Дворец охраняется вполсилы. Дождь. Наши воины согласны и преданны мне! “Пожирателей сырого мяса” мы уничтожим прямо на их стойбище, а “быкоголовых” сожжем небесным огнем в башнях. Ворота я сам открою!
— Но… — не ожидавший столь решительного поворота, Авиндхья растерялся. Лихорадочно подыскивая возражения, он ничего умного не мог придумать. — А если Канва не согласится?
— Ты
Авиндхья, собравшись с духом, взглянул в лицо распалившемуся полководцу и успокоился.
— Ты прав, Акампана. Наверно, пора. Потороплюсь сообщить эту весть Канве. Я приготовлю служителей, как ты желаешь, к большому служению богу. Ты прав!
— Я знаю, что прав, Великий Хранитель Чар!
“И отныне буду прав всегда!” — подумал, ликуя, Акампана, вскочил в колесницу, хлестнул онагров и, крикнув: “До завтра!” — умчался.
Старик Авиндхья остался стоять под моросящим дождем в тяжелом раздумье.
Тамил сидел один в своей темной комнате. Ветер задувал в окно брызги дождя, а мысли Тамила как разгорячившиеся кони, мчались бешено по кругу памяти.
Кумбхакарна без лишних слов отпустил его к Дангару за кувшинчиками с небесным огнем. Утром выглянуло солнце, и город, омытый первым летним ливнем, сверкал радужным многоцветьем нетускнеющих красок храмов и белизною дворцов.
Открыв, знакомую, дверцу в глинобитной стене, Тамил увидел Хума, ворошащего угли под горном. Хум обернулся, бросился к другу, но заметив за спиной “быкоголового”, сдержался.
— Здравствуй, Хум! — Тамил обнял его. — Не обращай взимания на эту рогатую корову. Сейчас разомлеет на солнцепеке и ляжет.
“Быкоголовый” понял, что здесь они пробудут долго, снял пояс с мечом и растянулся. Из хижины вышел Дангар и махнул рукой, приглашая войти внутрь.
— Ты не голоден? — спросил кузнец, разглядывая пастуха черными, как угли, глазами.
— Все обошлось, Дангар! Кормят меня отменно. Поднять Пушпаку голодному не по силам.
Дангар рассмеялся.
— А сможешь? — спросил он, посерьезнев. — Первый раз Бхригу чуть не разбился, а колесницу долго чинили.
— Я о другом пришел говорить с тобой, Дангар. Вам нельзя больше здесь оставаться. Во дворце настроения меняются быстро, а каменных ям сейчас много пустует.
— Бежать? Что ты?! Куда и на чем убежишь отсюда?
— А хотел бы ты встретиться с Вайшраваной?
— Где? Как? — удивился простодушно Дангар.
— В Вольном городе, где чтут кузнецов и умельцев.
Дангар недоверчиво посмотрел на пастуха.
— Разве это возможно?
— Будьте готовы сегодня ночью. Возьмите мечи, серебро и еды сколько сможете. Хум пусть пойдет разведает, где стоит корабль купцов из Вольного города. Он пришел четверть луны назад.
— Надо подумать, Тамил, — насупился Дангар. — А зачем отпустили тебя к нам с “быкоголовым”?