Искатель. 1992. Выпуск №5
Шрифт:
— Обычно по вечерам мы пьем чай, по если тебе хочется…
— Э… спасибо. Виски у тебя найдется? — Когда у Тернбула в руке оказался стакан с виски, его лицо просветлело и даже озарилось искренней радостью. — Мне необходимо что-нибудь для успокоения нервов. Красавчик, требуется твой совет.
— Я тебя слушаю, — сказал Роджер.
— О'кей. Прежде всего ты должен знать, что мы с Риджиной вот-вот должны пожениться. Да, да, это так, в противном случае я ничего в этой жизни не смыслю. Тэлбот уже вполне смирился со своей conge [8] . Риджина слегка нервничает из-за
8
Отставка (фр.).
Оказывается, Тернбул был снова на коне.
— Все образуется еще до свадьбы, — заверил его Роджер. — Ты по этому поводу хотел посоветоваться?
Тернбул улыбнулся.
— Черт возьми, конечно же, нет. Послушай, Красавчик, меня хотят вышибить из Ярда. Разумеется, я мог бы подать в отставку и всем облегчить жизнь, но мне что-то не хочется. Я уйду, если ты думаешь, что так нужно. Уверен в том, что только ты можешь ответить на самый главный вопрос: выйдет из меня полицейский или нет. Как ты думаешь, а?
— Думаю, что может выйти, — сказал Роджер, нисколько не кривя душой. Он закурил и понял, что и Тернбул курит вирджинские. Какое благородство. — Если честно, то мне бы не хотелось слишком часто работать с тобой, — у нас будут вечные трения и размолвки. Но я бы первый пожалел, подай ты в отставку.
— Это я и хотел услышать, — сказал Тернбул. Он был очень растроган..
— Но тебе придется выслушать кое-что еще, — продолжал Роджер. — Ярд, разумеется, волен вынести собственное суждение, однако я считаю, что к моему совету прислушаются. Я скажу им, что в этом деле об убийствах королев красоты ты брал на себя слишком много, единственную грубую ошибку допустил в Сант-Клео. Чэтуорту скажу, что тебя примерно на год следует разжаловать из инспекторов в сержанты. То же самое говорю и тебе. — Он ожидал, что Тернбул вспылит, однако этого не произошло. — Понимаешь, я очень боюсь, что ты начнешь наступать мне на пятки. Нет, уволь, на подобный риск я не могу пойти.
Его глаза смеялись.
— Подумаешь, какие-то там год-два… Догоню тебя, Красавчик, а потом перегоню. Глазом моргнуть не успеешь, как перегоню. — Тернбул положил руку на плечо Роджера. — Замолвишь за меня словечко, а? Думаю, Старик к тебе прислушается. Если нужно, могу начать с самых низов. — Он стиснул Роджеру плечо. — Замолвишь?
— Постараюсь, — кивнул Роджер.
Перевела с английского Наталья Калинина
Стивен Кинг
Чужими глазами
Мы с Ричардом сидели на крыльце моего дома и любовались песчаными дюнами и заливом. Дым от его сигары клубился над нами, заставляя москитов держаться на расстоянии. Залив был нежно-зеленого цвета, небо темно-синего. Приятное сочетание.
— Ты их окно в мир, — задумчиво повторил Ричард, — Ну а если ты никого не убивал? Если это тебе приснилось?
— Не приснилось. Только мальчика убил не я. Повторяю: это они. Я — их окно в мир.
Ричард вздохнул:
— Ты его закопал?
— Да.
— Где, помнишь?
— Да. —
Говоря о вездеходе, я имел в виду его «фольксваген» модели 1959 года со специальными шинами. Он пользовался им, когда собирал на отмели деревянные обломки. Выйдя на пенсию и перестав заниматься делами о недвижимости в Мэриленде, он перебрался в Ки Кэролайн и принялся изготовлять деревянные скульптуры, которые зимой загонял туристам по баснословной цене.
Ричард дымил сигаретой, глядя на залив.
— Это точно. Расскажи-ка еще раз, как все было.
Я вздохнул и затеял возню со спичками. Он забрал их у меня и помог закурить. Я сделал две глубокие затяжки. Зуд в пальцах сводил меня с ума.
— Ладно. Вчера в семь вечера я вот так же сидел здесь с сигаретой и…
— Нет, раньше, — попросил он.
— Раньше?
— Начни с полета.
Я покачал головой:
— Слушай, сколько можно? Я же больше ничего…
— Вдруг вспомнишь, — перебил он. Его лицо, все в морщинах, казалось таким же загадочным, как его скульптуры. — Именно сейчас.
— Думаешь?
— Попробуй. А потом поищем могилу.
— Могилу, — повторил я. Слово прозвучало, словно из черной ямы — черней, чем межпланетная пустыня, сквозь которую мы с Кори неслись пять лет назад. Кромешная тьма.
Под бинтами мои новые глаза силились что-то разглядеть в темноте. И сводили меня с ума этим зудом.
Нас с Кори вывел на орбиту ракетоноситель «Сатурн-16», телекомментаторы называли его не иначе как Эмпайр Стэйт Билдинг. Да, махина, скажу я вам. Для взлета ей потребовалась пусковая шахта глубиной в двести футов — в противном случае она бы разворотила половину мыса Кеннеди. Рядом с ней старенький «Сатурн 1В» показался бы игрушкой.
Мы облетели Землю, проверили бортовые системы, а затем взяли курс на Венеру. А в сенате тем временем разгорелись нешуточные дебаты вокруг дополнительных ассигнований на освоение дальнего космоса, и руководство НАСА готово было на нас молиться, чтобы мы вернулись не с пустыми руками.
— Все, что угодно, — говорил после третьего бокала Дон Ловингер, тайный вдохновитель программы «Зевс». — Ваш корабль нашпигован аппаратурой. Телекамеры, уникальный телескоп. Найдите нам золото или платину. А еще лучше — каких-нибудь симпатичных синих человечков, которых мы бы потом изучали, как козявок, с чувством собственного превосходства. Что угодно. Даже тень отца Гамлета сойдет для начала.
Если кто-то и возражал, то не мы с Кори. Но пока дальняя космическая разведка не приносила желаемых результатов. Шестьдесят восьмой: экипаж Бормана, Андерса и Ловелла, достигнув Луны, обнаружил пустой и бесприютный мир, напоминавший наши грязные песчаные пляжи. Семьдесят девятый: Маркхем и Джеке высадились на Марсе, где не росло ничего, кроме чахлого лишайника. Миллионы, пущенные на ветер. Плюс человеческие жертвы. Педерсен с Ледекером до сих пор болтаются вокруг солнца в результате аварии на предпоследнем «Аполлоне». Джону Дэвису тоже не повезло — осколок метеорита пробил его орбитальную обсерваторию. Нет, что ни говори, от космической программы не было никакой отдачи. Похоже, не хватало только экспедиции к Венере, чтобы окончательно в этом убедиться.