Искатель. 1997. Выпуск №6
Шрифт:
— Что вы отступник.
Тарас поклонился.
— Информация исчерпывающая.
Вася дал газ и дальнейшего разговора Посвященных не услышал. Развернул «Мерседес» и погнал его в балку, где лежали спящие до сих пор его конвоиры и тюремщик. Когда он вернулся, Горшин уже сидел в кабине такси. Вася сел рядом с Ульяной, одетой в брючный костюм, и машина покатилась по разбитому танковыми гусеницами, заплатанному кое-как шоссе с негустыми потоками транспорта в сторону Грозного.
Выхода Соболева из президентского
Посвященные по каким-то своим каналам выяснили, что он все еще здесь, однако связаться с ним не смогли и, в каком положении он находится, не знали.
Расположились все пятеро в одной из двухкомнатных квартир пятиэтажного жилого дома, выходящего фасадом на площадь Свободы почти напротив дворца. Как удалось уговорить хозяев, Вася не понял, только их впустили без вопросов и разговоров, а потом пожилая чеченская пара удалилась в свою спальню и больше не выходила. Вася подозревал, что старики легли спать — не без помощи его новых знакомых, понятное дело.
До этого момента они с час колесили по Грозному, уклоняясь от встреч с постами ГАИ, купили кое-что из одежды на рынке, а также кое-какие продукты: рис, хлеб, овощи, фрукты, — и определили стратегию поведения на случай задержания машины. Потом нашли этот дом и поднялись на пятый этаж. Дом недавно отремонтировали, поэтому он представлял собой своеобразное сочетание темных и светлых пятен, гладких кирпичных заплат и щербатых от пуль и снарядов стен.
В квартире, где их таким образом приняли, Вася и Горшин переоделись в неновые джинсовые костюмы, оставив рубашки гвардейцев, и некоторое время напоминали американских ковбоев в бегах, пока не навели марафет. Тарас сделал себе чеченское лицо сам, за Васей ухаживала Ульяна, что было приятно и от чего замирало сердце. Вскоре их славянские лица преобразились в «лица кавказской национальности», так что узнать их не смогли бы и родители. Горшина преобразили усы, высокие скулы и всклокоченные волосы, Василия — борода, усы и шрамы на лбу.
— Типичный абрек, — констатировал он, оглядев себя в зеркале. — Только сабли и ружья не хватает. Итак, господа Посвященные, долго мы будем тут сидеть? Раз Соболев не вышел оттуда, значит, он в плену. А как говорит пословица: если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе.
— Существует другой вариант этой пословицы, — серьезно сказал Парамонов. — Если гора не идет к Магомету, он объявляет ей джихад.
Вася и Ульяна обменялись улыбками, и это не ускользнуло от внимания Самандара, кружившего по комнате, как тигр в клетке.
— Не нравится мне астральное шевеление, — сказал он отрывисто, ни к кому особенно не обращаясь. — Это явно след иерарха. Торчит здесь, как заноза.
— Скорее, это его взгляд, а не след, — покачал головой Иван Терентьевич. — Хотя, может быть, наших возможностей не хватает, чтобы идентифицировать динамику воздействия.
— О чем речь? — осведомился Василий. — Хорошо, если бы вы делились со мной своими наблюдениями.
Самандар не обратил на реплику
— В данном земном районе потревожен психофизический фон. Складывается впечатление, что здесь кто-то побывал из адептов Внутреннего Круга, причем очень сильный мастер, не пожелавший даже скрыть свои следы.
— Кто-нибудь из нашего родного Союза Девяти?
— Нет, кардиналы не обладают столь мощной аурой, оставляющей отпечатки на полевых структурах астрала. Вполне возможно, что здесь таки побывал иерарх. Но что ему понадобилось в «запрещенной реальности»?
— Не что, а кто, — задумчиво обронила Ульяна. — Ему был нужен Соболев.
Самандар одарил ее скептическим взглядом.
— Вряд ли фигура вашего супермена способна заинтересовать иерарха, даже если он идущий.
— Ты забываешь, что Соболев вернулся. Он знает, что произойдет в последующие два года, а знание будущего — колоссальная сила! К тому же он и сам мастер, прошедший неординарное Посвящение Хранителей, сумевший выжить после включения в контур «Иглы».
— Это еще надо доказать.
— Вахид, ты всегда был пессимистом.
— Я всегда был реалистом, хотя наш паршивый социум, руководимый агонизирующим Союзом Девяти, из любого оптимиста сделает не только пессимиста, но и предателя.
Василий, вспомнивший историю с предательством Самандара по рассказу Соболева, промолчал. Этот честолюбивый человек был явно ущемлен своим положением в среде Посвященных и жаждал это положение изменить. С другой стороны, ситуация, в которой он однажды оказался, могла и не повториться. И все же Вася чувствовал к нему антипатию, хотя и признавался в душе, что главной причиной его ощущений была Ульяна. Вахид Тожиевич был к ней неравнодушен. Сам же Вася в ее присутствии был способен на любые подвиги и о сопернике думал мало.
— Да, это иерарх, — очнулся наконец от долгих размышлений Горшин, уже с полчаса сидевший на диване с полузакрытыми глазами. — Не ниже гептарха. И он еще здесь.
Посвященные посмотрели на него с одинаковым выражением недоверия и вопроса.
— С чего вы взяли? — сухо осведомился Самандар.
— То, что мы все ощущаем, — не просто след иерарха, это след боя иерарха с Матвеем. Потому что «пахнет» он в диапазоне иерархии Голаб. А эта Сила используется лишь в конфликтных ситуациях, не на благое дело.
По комнате разлилось неуютное молчание. Потом Василий медленно проговорил:
— Мы что же, опоздали?
— Не спешите его хоронить, — мягко произнес Парамонов. — Посвященного убить не так-то просто, да и не для того вызывали Соболева сюда, в Ичкерию, чтобы уничтожить. Он зачем-то нужен кардиналам Союза Трех, а может быть, и иерархам. Знать бы, чего от него хотят.
— Вы предлагаете атаковать дворец?
— Я предлагаю думать.
— Но нам всем равно придется идти туда.
— Прежде надо определить путь отступления. В любом случае, с Соболевым или без него, нам необходимо выбираться из Грозного и из Чечни.