Искатель. 1997. Выпуск №6
Шрифт:
— Юра, кто у тебя был на даче? — Хасан окинул профиль собеседника безразличным взглядом.
— Чего? — удивился майор. — Эт-то еще что за дела?
— По слухам, тебя навестили какие-то крутые парни… с целью выяснить кое-какие подробности нашего рейда по Чечне.
Шмель не очень естественно расхохотался, потом нахмурился.
— От кого ты узнал?
— Так были они или нет?
— Ну были, — пожал плечами Юрий Степанович.
— И что ты им рассказал?
— Да ничего! — резко бросил командир «Щита». — Какого х… ты меня допра… — Он не договорил.
Ибрагимов выстрелил.
На майоре
— Ну как я их?
— Лихо, — ответил Ибрагимов, всаживая в грудь и в лицо киллхантера три пули. Его пистолет тоже был с глушителем, и звуки выстрелов из кабины напоминали падение еловых шишек на землю. Майор вылез из машины, забрал у убитого оружие, снова залез в кабину и тихо покатил в сторону дачного поселка за шеренгой сосен. У поворота на Кожухово его ждал в новой «десятке» приятель Тамерлана — Кир.
— А где снайпер? — спросил он, не очень беспокоясь.
— Пересаживайся ко мне, — приказал Ибрагимов. — Есть еще одно задание. Возьми свою пукалку. Машину оставь здесь, потом заберешь, к вечеру.
Кир пожал плечами, достал из-под сиденья пистолет-пулемет «кипарис», прищелкнул магазин, обошел машину майора, открыл дверцу, занося ногу, чтобы сесть, и увидел несколько капель крови на сиденье, не замеченных Ибрагимовым. Он был очень опытным профессионалом и не стал тратить драгоценные доли секунды на вопросы и выяснение обстоятельств, а сразу рванулся назад и поднял ствол «кипариса». Но ему потребовалось на это движение полсекунды, а палец майора уже лежал на курке пистолета, и тот выстрелил первым. Пуля вошла Киру снизу вверх в горло и вышла из затылка с частью черепа.
— Извини, сержант, приказ, — равнодушно проговорил Ибрагимов, оглядывая дорогу и близлежащие кусты — не заметил ли кто его разборки? Забрал пистолет-пулемет киллхантера, сел на место и достал рацию:
— Иваниченко, забирайте всех — и в наш морг. Подготовьте улики и бумагу: была перестрелка с целью выяснения отношений между военнослужащими… ну и так далее.
— Понял, — донесся тенорок штатного следователя «Стикса» капитана Иваниченко.
Ибрагимов убрал рацию, дал газ, направляясь к Москве. Двигатель «Бугатти» мощностью в пятьсот тридцать три лошадиных силы, с шестьюдесятью клапанами квадро-турбо, взревел, и машина прыгнула вперед, как ракета, мгновенно набирая скорость до ста пятидесяти километров в час. Майор спешил: у него было еще одно задание, которое надлежало выполнить до темноты.
Следствие по делу Ельшина стало пробуксовывать.
Самому генералу еще не было предъявлено никаких обвинений, однако «Смерш» вышел на его помощников, исполнителей, друзей и продолжал
«Главконтра» созвал совещание начальников служб, выслушал все предложения, сводящиеся к одному: сообщить о развитии событий директору ФСБ, — и, оставшись наедине с Ивакиным, сказал с виноватой полуулыбкой:
— Кажется, мы взвалили на себя непосильную ношу, полковник. Если дальше провалы пойдут такими темпами, мы окажемся у разбитого корыта. Похоже, Соболев был прав: против нас работает нечистая сила!
— Монарх Тьмы.
— Ну Монарх не Монарх, но объяснить происходящее случайными совпадениями или некомпетентностью наших оперов нельзя. «Купол» работает оперативнее нас, хотя мы и ведем расследование по четырем нулям. Складывается впечатление, что Генрих Герхардович знает о каждом нашем шаге. Вам не кажется, что имеет место прямая утечка информации?
— Я думал об этом, — нехотя признался Ивакин, — и даже предпринял кое-какие хитрые контрмеры.
— Ну и?..
— Они не сработали. Наши люди чисты.
— Но в таком случае придется учитывать вариант Соболева: дьявол или Монарх Тьмы, не суть важно, имеет мистический доступ к нашим документам и сообщает об этом Ельшину. Так?
Ивакин флегматично пожевал кончик ручки и не ответил.
Дикой понимающе покивал головой, помял бледное, усталое лицо ладонью.
— Что будем делать, Борис Иванович? Доклад директору я подготовил, передам вечером, однако это не изменит положения вещей. Мы уперлись в скалу, а точнее, подскакали к обрыву: надо либо прыгать вниз, в пропасть, то есть продолжать расследование, либо поворачивать коней.
Полковник глянул вопросительно, и Дикой добавил:
— У Высоцкого есть стихотворение про нас:
Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому по краю, Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю. Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю. Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!..Ивакин хмыкнул.
— В точку. Надо посоветоваться с кем-нибудь.
— С кем?
— С тестем… с Пановым. Он мужик разумный, потому и ушел в отставку, но посоветовать что-нибудь дельное может.
— Попробуйте, Борис Иванович, только вряд ли Иван Сергеевич даст хороший совет. Как только мы приняли к производству дело Ельшина, он автоматически стал подследственным, так что едва ли это его вдохновит. Может быть, посоветоваться с вашим «абсолютом»? Он заварил кашу — кстати, я так и не понял, откуда у него сведения по деятельности Генриха, — он пусть и предлагает выход.
Ивакин подумал, наклонил массивную голову.
— Я поговорю с ним.
— Что ж, тогда продолжаем… мчаться к обрыву?