Искатель. 2013. Выпуск №9
Шрифт:
Ульяне ничего не оставалось, как уйти несолоно хлебавши. Опять Светка подсуропила! Бабка, бабка! Обманщица. Или это ей так не везет? Вон люди стояли, ушли довольные, а она… Но помогать насильно ее не заставишь, а она уперлась, заладила: «Уходи, уходи!» Старая калоша. Потом Ульяна остыла немного, ладно, сами справимся…
Но справляться получалось все хуже. Ежедневные пьянки плавно перешли в запои. Сначала это длилось по два дня, потом уже почти неделю. Гриша еле дотянул до отпуска. Ульяна тоже отпуск взяла, думала, вместе отдохнут, съездят куда-нибудь. Очень ей развеяться хотелось, год трудный выдался. Но ехать Гриша
— Не хочу я никуда, отвяжись! Езжай, если тебе так хочется, меня только в покое оставь!
— Ну куда же я без тебя-то поеду?
— Да катись, куда хочешь! Тебе что, нянька нужна?
— Нянька мне не требуется, но негоже замужней женщине одной по курортам разъезжать.
— А ты никому не говори, что ты замужем, никто и знать не будет.
— А как ты один-то здесь?
— Ну жил же я как-то без тебя! Я, чай, не инвалид… А то к матери уеду, у нее поживу.
— Ладно, — Ульяна сдалась, — давай дома останемся, и тут дела найдутся.
— Ну, как хочешь. А то я бы и без тебя обошелся. Смотришь так, будто я чего должен тебе. Не должен! Слышишь, не должен! И не смотри на меня так.
— Как, Гриша? Господи! Чего ты завелся-то? Идем искупаемся лучше, жара вон какая стоит.
— Иди, купайся, не хочется мне.
Ульяна накинула сарафан и пошла к реке. Сколько можно его капризы терпеть? Опять, кажется, на него злость на всех и вся напала, бросается, как цепная собака. Можно было бы и уехать, пусть как хочет, но одной и правда не особенно Хотелось. Куда ехать-то? Тут и лес, и речка, она и здесь отдохнет. С матерью в город съездит, к родственникам, может, еще куда, а там и отпуску конец. Да и Гришу одного оставлять надолго страшновато. А вдруг как опять приступ? Кто его утешит, успокоит, слово ласковое скажет? Некому. Совсем с ума сойдет парень. Не прошла любовь еще у Ульяны, не прошла. А потому и не может она к мужу равнодушно относиться. Кабы прошло все, так и ушла бы от него насовсем, но не пускает что-то. Будто связаны они. На счастье ли, на беду, но связаны. «Навеки мы с тобой», — мелькнула у Ульяны мысль, одновременно и испугав и обрадовав.
И опять покатилась жизнь по инерции. Гриша целыми днями валялся дома, Ульяна ходила на реку, в лес, раза два съездили с матерью к родственникам и в город по магазинам. Прошел отпуск, как один день. В понедельник как ни крути, а на работу надо, а Гриша пьяный лежит. Ульяна бутылку спрятала, пока он спал. Ночью муж проснулся, пошарил в заветном месте — нету. Посопел, повздыхал, опять лег. Покрутился, покрутился, Ульяну растолкал.
— Уль, спишь?
Ульяна не отвечает. Гриша за плечо ее потряс.
— Спишь, что ли?
Ульяна открыла глаза.
— Чего тебе?
— Где бутылка-то?
— Выпил. Или забыл? И память уже отшибло… допился.
— Так сбегай!
— С ума ты сошел! Куда бежать?! Ночь на дворе. И на работу завтра. И это забыл?
— Уже завтра? Забыл… Ладно, спи.
Лег, поворочался еще немного и захрапел. У Ульяны отлегло от сердца.
Утром Гриша на работу ушел с похмелья хмурый и злой. Но пришел трезвый. Неделю держался, а потом запил. Как Ульяна ни билась, сделать ничего не могла. В выходные он так накачался, что в понедельник не встал. Ульяна рукой махнула на него и ушла в контору. Когда
— Что прибежала? Проверить?
— Что проверять, и так все ясно…
— И что же нам ясно?
— Да все…
— Какие мы проницательные оказывается… — Тут Гриша вдруг посерьезнел: — Уволился я…
— Как уволился?
— Не ожидала? А вот так, уволился, и все.
Ульяна от неожиданности села на стул. Хотя какая такая неожиданность может быть, если человек неделю на работе не появлялся? Все даже вполне ожидаемо.
— И что теперь? Что делать-то будешь?
— Не боись, на твоей шее сидеть не стану, заначка есть. А потом шабашку делать буду. Руки у меня тем концом вставлены, проживу. Мишка меня давно в бригаду звал. В сезон, говорит, кучу бабок зашибает, так, что мне и за год не заработать.
— Ты думаешь, Мишка пьянь терпеть будет? Вот именно, что ему зарабатывать нужно, а не водку пить. Ему работники нужны, а не нахлебники.
— А кто тебе сказал, что я нахлебником быть собираюсь? Сказал же, буду работать.
— Ну-ну, хочется верить…
— Да что ты разнылась-то?! Слушать противно. Мало тебе все, что ли? У тебя родители богатые, прокормят! Чего ты мне указывать взялась?
— Да Бог с тобой, Гриша…
— Со мной, со мной Бог… а сейчас уйди, не мешай. Плохо мне…
Заначка, про которую говорил Гриша, быстро закончилась.
Еще бы, если каждые три часа за водкой бегать. Силы у Ульяны кончились, руки опустились. Никакого просвета впереди, никакой надежды. Зашла как-то вечером к матери. Хотела просто посидеть, отойти душой, но не выдержала, расплакалась, забилась в истерике. Завыла, как раненое животное, на пол упала, катается… Мать испугалась, тоже заголосила. Валерьянки принесла, капает в склянку, а у самой руки трясутся. Насилу выпить заставила. Успокоилась Ульяна немного, прилегла на диван.
— Доченька, да что ты… напугала меня как… Что же ты себя-то убиваешь? Да Бог с ним, с пьяницей этим, возвращайся домой. Ты молодая еще, все у тебя впереди. А ну как руки распускать начнет?
Так и до беды недалеко. Что ты мучаешься? Мне и самой на тебя смотреть больно. Разве для этого я тебя родила, чтобы какой-то ирод над тобой издевался?
Ульяна издала тяжкий вздох.
— Да не ирод он, мама, душа у него больная… А мучаюсь я от того, что помочь не могу…
— Доченька, всем на свете не поможешь. А так и он пропадет, и ты себя загубишь. Уж сколько ты терпишь? Никто тебя не упрекнет.
— Упрекнет.
— И кто же это, помилуй Господи?
— Он и упрекнет, тот, кого ты назвала, — Господи…
— Доченька…
— Мама, я обещала быть и в горе, и в радости. И что же получается, что в радости пожалуйста, а в горе — сами справляйтесь? Виновата я, мама, ты же не знаешь ничего… Это мне наказание такое…
— В чем ты виновата-то?
— Это мое дело. Про то тебе лучше не знать. А только не могу я его оставить.
— Ну, поживи хоть немного дома, пусть одумается. Увидит, что тебя нет, может, всколыхнется что-то внутри. И тебе отдохнуть надо. Живем-то рядом, навестить всегда сможешь.