Искатель. 2013. Выпуск №9

Морозова Ольга Владимировна

— В коридоре. Вы ведь там прятались?

— Откуда вы знаете?

— Знаю, и всё. В общем, завтра вечером, ближе к одиннадцати вы должны будете снова там спрятаться.

— Вы же говорили, что я смогу пересидеть у вас.

— Только не в это время. С одиннадцати и до часа комнаты проверяются.

— Кем проверяются? Бог мой, что у вас тут происходит? Какой странной жизнью вы живете!

Она промолчала. Я тоже помолчал несколько Минут, потом отстранил поднос и внимательно на нее посмотрел.

— Скажите,

почему вы мне помогаете?

— Не задавайте вопросов. Если я отвечу, вам будет только хуже.

— Хорошо, как скажете, я же обещал вас слушаться.

— Вот и славно. А теперь давайте спать. Я очень устала. И кстати, раз уж вы заговорили о послушании, спать вам придется на полу.

— Как скажете, — повторил я и лег на пол.

— Постойте. — Она открыла шкаф и вынула одеяло. — Постелите себе.

Я взял одеяло, постелил на полу и снова лег.

— Спокойной ночи. — Она подошла к выключателю и погасила свет. Потом сняла туфли и прямо в маске и в костюме легла на кровать.

— Спокойной ночи.

Первые минут двадцать я думал только о Человеке в Маске. Вспоминал, как он убил грабителей и как по его команде два Арлекина уволокли их трупы. Я думал о том, что место, в которое попал, просто ужасно и что я впервые вишу на волосок от смерти. Но потом вкрадчивый запах карамели, исходивший от Коломбины, заставил меня полностью переключиться. И, вопреки здравому смыслу, я начал думать не о том, как мне отсюда выбраться, а о том, как было бы здорово снять с нее маску и поцеловать в розоподобные губы. Заснул я, наверное, только часа через два, и снилось мне, как я снимаю с нее обтягивающий костюм в ромбических узорах.

Когда я проснулся, она уже сидела за столиком у зеркала и пила кофе.

— Доброе утро, — голос ее был бодрым и веселым.

— Доброе.

Я отбросил в сторону одеяло и прошел в располагавшуюся в двух шагах от комнаты душевую. Привел себя в порядок. Вернувшись, я обнаружил на столе поднос с супницей, черным хлебом и аккуратно порезанной ветчиной. Коломбина сидела на кровати и разбирала свои маски.

— Когда же вы успели? — указал я на поднос.

— Пока вы причесывались.

— Просто не люблю ходить лохматым, — смутился я.

Она внимательно посмотрела на меня и в первый раз улыбнулась.

— Ешьте.

Я сел за стол и с удовольствием съел горячего куриного супа и ветчину.

Все это время она молчала, продолжая перебирать свои маски.

— Спасибо, — я не столько стремился отблагодарить ее за еду, сколько привлечь внимание.

— Пожалуйста, — она даже не посмотрела в мою сторону.

— Скажите, эти маски… вам среди них не страшно?

— А вам среди ваших друзей?

— Ну, это все-таки не одно и то же…

— Разве?

— Конечно.

— И в чем разница?

— Ваши маски… они какие-то зловещие… даже самые красивые из них.

Понимаете, в них чувствуется что-то пугающее, что-то демоническое… Какая-то…

— Магия?

— Да. — Некоторое время я молчал, пораженный тем, насколько точно это слово характеризует сковавший меня страх.

— Что ж, возможно, вы и правы. — Она продолжала разбирать свои маски, даже не глядя в мою сторону. Мне же хотелось разговорить ее, узнать о ней как можно больше.

— У вас тут довольно скучно. Как вы живете без музыки?

— А вы?

— Я постоянно слушаю музыку. У меня дома стоит огромный музыкальный центр, и я каждый вечер гоняю на нем диски Луи Армстронга, Дюка Эллингтона, Эллы Фицджеральд.

— У меня тоже есть музыка. Хотя и несколько иная.

Она подошла к шкафу, открыла дверцу и принялась что-то искать. Пока она это делала, я разглядел несколько совершенно умопомрачительных платьев, висящих в ее гардеробе, они были столь необычны, что я с трудом мог представить, куда еще их можно было бы надеть кроме карнавала. Наконец она вытащила красивую деревянную шкатулку, от которой буквально исходил дух древности. Я бы не удивился, если б узнал, что этой шкатулке лет триста.

Коломбина подошла ко мне, села рядом, раскрыла шкатулку. Заиграла старинная мелодия, наподобие той, под которую они танцевали прошлой ночью. Эта мелодия была одновременно и красивой и пугающей. Она усыпляла, погружала в транс, словно взгляд опытного гипнотизера.

Коломбина посмотрела мне в глаза, и я понял, что она хочет узнать мое мнение об услышанном.

— Очень необычная музыка, — сказал я.

— Что вы чувствуете, когда ее слышите?

— Будто погружаюсь в какой-то вязкий кошмарный сон. А вы?

Секунд десять она молчала, а потом медленно-медленно, словно во сне, произнесла:

— Я чувствую себя так, будто бы давно уже умерла и стала лишь одним из звуков этой мелодии. Когда она играет, я только и делаю, что жду своего часа, точнее своего мига, чтобы прозвучать. А еще я чувствую, что эта мелодия ведет меня за собой… ведет куда-то далеко-далеко в иной… загадочный мир.

Вот это было точно, из этой мелодии будто протягивалась некая нить, теряющаяся где-то далеко-далеко, в каком-то кошмарном месте, из которого нет выхода.

— Это какая-то жуткая музыка, давайте уж лучше без нее.

— Как скажете. — Она закрыла шкатулку и снова убрала ее в шкаф.

— Скажите, а вам она нравится? Эта мелодия.

— Глупый вопрос.

— Почему?

— Скажите, а вам нравится ваше дыхание? Нравится биение вашего сердца?

— Это слово здесь неприменимо.

— Вот именно.

Минут пятнадцать мы сидели молча, потом я предпринял еще одну попытку до нее достучаться.

— Скажите, почему у вас нет ни одной живой розы в комнате, одни искусственные?