Искатель
Шрифт:
– По мне, так это совершенно осмысленно, – говорит Кел. – И вот так просто все разрешилось?
Она пожимает плечами.
– Более-менее. Сестры Шона начали давить: семейная ферма, мол, продала, он еще остыть в земле не успел, – в этом духе. Хотели, чтоб я их сыновей сюда работать пустила, а потом оставила им, когда помру. Я решила, что лучше мне жить без них, чем с этим местом у себя на горбу. Они мне все равно никогда особо не нравились.
Кел смеется, мгновение спустя Лена ему вторит.
– Считают, что я сучка черствая, – говорит она. – Может,
– Дам-ка я вам всем заниматься своими делами, – говорит Кел, бережно укладывая щенка в ящик, где кроха протискивается между братьями и сестрами к еде. – Я сообщу насчет этого малыша.
Лена не приглашает его на чай и не провожает к дороге. Кивает на прощанье у дверей и заходит в дом, даже не махнув рукой напоследок, Нелли скачет рядом. Но Кел, покидая это место, ощущает в себе больше радости, чем за весь день до этого.
Это настроение держится, пока он не оказывается дома, где обнаруживает, что кто-то спустил ему все четыре колеса.
– Малой! – орет он, надсаживаясь. – Вылазь!
Но в саду тихо, если не считать насмешек грачей.
– Малой! А ну!
Ничто не шелохнется.
Кел чертыхается, выуживает из багажника пускач со встроенным насосом. Пока возится с этой чертовой штукой, подключает и приводит в норму первое колесо, успокаивается и до него кое-что доходит. Чтобы выпустить из колес воздух, и быстрее, и легче просто порезать их. Если Трей взял на себя вот этот труд, значит, причинить настоящий ущерб не стремился. Он стремился высказаться. Кел не вполне понимает, в чем это высказывание состоит. “Я собираюсь доставать тебя, пока ты не сделаешь то, что мне нужно” или, может, “Ты мудак”, но по части общения Трей и в целом не очень силен.
Кел берется за второе колесо – и тут появляются Март с Коджаком.
– Что ты тут затеял со своим призовым пони? – спрашивает Март, кивая на “паджеро”. Увидев на днях, как Кел полирует машину, Март считает, что отношение Кела к проселочному рыдвану уж слишком трепетное и городское. – Ленты ему в гриву вплетаешь?
– Более-менее, – отзывается Кел, почесывая Коджаку башку, пока тот проверяет улики, оставленные на Келе собаками Лены. – Подкачиваю шины.
К счастью, у Марта ум занят кое-чем поважнее, ему не до колес Кела, сплющенных, как ведьмина титька.
– Тут парнишка повесился, – уведомляет он Кела. – Дарра Флаэрти, из-за речки. Отец вышел утром на дойку и обнаружил его на дереве.
– Ужас какой, – говорит Кел. – Мои соболезнования семье.
– Передам. Двадцать годков всего.
– В этом возрасте они это и творят. – На секунду Кел вспоминает напряженное лицо Трея: “Он не сбежал”. Вновь принимается прикручивать шланг насоса к колесному клапану.
– Я все последнее время знал, что с парнем не то, – говорит Март. –
– А почему б ему в церковь не ходить? – спрашивает Кел.
– Церковь, – сообщает Март, вытаскивая кисет из кармана куртки и извлекая оттуда маленькую самокрутку, – она для женщин. В основном для старых дев, они-то да, любят сыр-бор устраивать вокруг того, кому второе чтение делать, или насчет цветов на алтарь. И для мамок она, которые ребятню приводят, чтоб не выросли безбожниками, да и для старичья – эти всем показывают, что еще покамест не померли. Если к мессе начинает ходить молодой парень, дело дрянь. Что-то неладно – либо в жизни у него, либо в голове.
– Ты сам к мессе ходишь, – замечает Кел. – Ты ж его там увидел.
– Хожу, – признает Март, – от случая к случаю. У Фолана треп классный, следом, – и воскресный ужин. Нравится мне иногда, чтоб ужин готовил кто-то другой. И если надо купить или продать скотину, иду к мессе как миленький. Многие сделки заключаются у Фолана после полуденной мессы.
– А я-то решил, что ты просто набожный парень, типа, – ухмыляясь, говорит Кел.
Март смеется, пока не начинает давиться дымом.
– Да куда там, к чему мне эта суета, в мои-то годы. Какие мне, деду старому, грехи? У меня даже широкополосного интернета нету.
– Есть же в этих краях хоть какие-то доступные грехи, – говорит Кел. – А как же потин Малахи Как-его-там?
– Никакой не грех это, – заявляет Март. – Есть то, что против закона, а есть – что против церкви. Иногда оно и впрямь одно и то же, а иногда – нет. Вам, что ли, не втолковали это в вашей-то церкви?
– Может, и втолковывали, – говорит Кел. Мыслями он не целиком и полностью с Мартом. Келу было б веселее, понимай он отчетливей и то, на что Трей способен, и каковы его границы. У Кела есть ощущение, что и то и другое гибко и определяется в основном обстоятельствами и потребностями. – Давненько уж я не из тех, кто в церковь ходит.
– Мы, думаю, твоим требованиям не соответствуем. У вас там во всех церквях играют со змеями [24] да в экстазах бьются. Такого мы тебе тут предложить не можем.
– Клятый святой Патрик, – говорит Кел. – Изгнал весь наш инструментарий.
– Не мог он предвидеть наплыв янки. Вас тогда вообще не изобрели.
– А теперь смотри, – говорит Кел, поглядывая на датчик давления, – мы повсюду.
– Да и пожалуйста. Святой-то Патрик и сам был пришлым, ну? С вами у нас жизнь интересней. – Март затаптывает окурок сапогом. – Скажи-ка вот что: как там дела с той развалиной, с бюро?
24
Проповеди со змеями (с 1908) – практика обращения с ядовитыми змеями в подтверждение силы своей веры во время проповедей в некоторых церквях США.