Искатели сокровищ
Шрифт:
– И что мы ищем? Помпею? Геркуланум? – ехидно спросил я. – Что мы знаем об археологии? Формы раскопок там, вероятно, другие. Шанцевый инструмент более деликатный…
– Ну, давайте тогда искать полезные ископаемые, – все также вяло готовил легенду Вася. – Бурый уголь, например. Он в Подмосковье встречается часто.
– Или золото и бриллианты, – глумливо поддакнул Моня. – Они в Подмосковье встречаются редко.
– Когда я был юннатом, – вспомнил я, – то больше всего хотел возиться со львами и носорогами. Но руководительница нашего кружка, Евдокия Семеновна Курбатова, каждое
Археологическое лобби экспедиции получило возможность уязвить начальника.
– А зачем этим заниматься взрослым мужикам? Тем юннатам, которые еще не дезертировали из своих кружков, интереснее, наверное, самим добывать подопытный материал.
Посовещавшись, решили поставить официальной задачей экспедиции изучение образа жизни мелких полевых зверюшек, чью налаженную жизнь в верхних слоях земли мы могли потревожить. Авось, общественность не будет очень строга к самозваным зоологам.
Случай проверить убедительность легенды не заставил себя ждать.
Зевака был из деликатных и долго маячил среди деревьев, будто бы сосредоточенный в каких-то своих изысканиях. Но Моня сразу раскусил его породу и даже предложил спор на одну выкопанную за него яму, что зевака все-таки подойдет. Ни я, ни комиссар не стали спорить с нашим глазастым худруком.
… – Скажите, пожалуйста, а что это вы здесь копаете? Смотрю – копаете и копаете…
– Зоологическая партия. Полевые работы, – отвечал, как условились, Вася.
– А-аа… Вон оно что… А я смотрю – копают и копают… Что-то изучаете?
– Предметом зоологии является изучение животного мира… – Вася работал с общественностью вяло, без огонька.
– Вон как… Млекопитающими интересуетесь или… Как их… Членистоногими? – хочет примазаться к зоологии зевака.
– По преимуществу – млекопитающими… – комиссар оглядывается на нас с Моней, давая понять, что развернутая дискуссия с общественностью должна вестись совместно.
Прихожу ему на помощь:
– Если нам, товарищ, попадется под руку интересное членистоногое – мы им тоже не побрезгуем.
– И его съедим, – негромко сказал свое слово в зоологии Моня.
– Наука все переварит, – уточнил я. – Надеемся, мы не помешали вам собирать ваш гербарий?
Видя, что он мешает полевым работам зоологов, зевака сначала задом, а потом боком стал отходить, приговаривая:
– А я уж сколько времени за вами наблюдаю. Чего это, думаю, они все копают и копают?..
– Не топайте, пожалуйста, так сильно, – просит его Моня. – А то вы нам тут всех олигохетов перепугаете.
– И они откажутся размножаться. Евдокии Семеновне Курбатовой это может очень не понравиться! – подгонял я зеваку.
Тот, напуганный возможными преследованиями со стороны таинственной Евдокии Семеновны Курбатовой, едва ли не на цыпочках, пошел прочь. Но долго
– В свете новых обстоятельств, предлагаю вновь вернуться к штатному расписанию, – предложил я за обедом. – Каждому из нас придется взять на себя по совместительству новые обязанности. Надеюсь, молодая научная поросль не станет возражать против моего назначения на должность старшего зоолога экспедиции? Каждый из вас и в этом случае не останется без теплого местечка. Оба будете моими первыми заместителями. Один – по классу млекопитающих, другой – по членистоногим. В порядке ротации…
Как начальник экспедиции, я одним из первых своих приказов установил послеобеденный «тихий час». Без такого отдыха трудно было после долгой больничной лежки копать землю целый день.
После дремы приходилось взбадривать своих товарищей.
– Ты не находишь, Моня, что в среде землекопов и зоологов очень слабо ощущается работа нашего парткома? До сих пор – ни одного политзанятия. Ни одной лекции о международном положении. У туристов изымается в основном бульварное чтиво и кроссворды. А это ли нам сейчас надо? Почему вдохновляющая идея экспедиции все еще не оформлена в боевой лозунг типа – «Выплавим!», «Вырастим!», «Надоим!»? Почему у нас отсутствуют всякие признаки социалистического предприятия? У нашей полянки, как у какого-нибудь подпольного цеха, до сих пор даже названия нет. Позор!
Предложенные Васей названия – «Солнечная», «Зеленая», «Душистая» – были отклонены под возмущенные восклицания: «А время сейчас какое на дворе?!», «Парторг тоже называется!», «Бери пример с курских свекловодов!» Двумя голосами против одного, Васиного, который не позволял себе и в кулачок над святынями ухмыльнуться, – для полянки был одобрен официальный титул, предложенный Моней: «Поляна имени исторического ХХV съезда родной КПСС». В обиходе было позволено сокращать его до «полянки имени ХХV съезда».
А вот согласовать боевой лозунг экспедиции никак не удавалось. Предложенные мной его начало и конец: «Засыпем в закрома родины не менее… …драгоценных камней и металлов!» – этот хорошо зарекомендовавший себя штамп возражений ни у кого не вызывал. Но вот чем измерять засыпаемое в закрома родины – вёдрами, наперстками или отдельными, не самыми крупными молекулами, – вот тут и двух одинаковых мнений не было. Поэтому с написанием боевого транспаранта для будущего драгоценного обоза к закромам родины решено было не торопиться.
…Как-то перед сном Вася, реабилитируя себя за пущенную на самотек политико-воспитательную работу, предложил увеличить интенсивность поисковых работ. Раньше начинать, позже заканчивать, отменить «тихий час». Обещал поддержать по линии парткома все призывы к проведению особо ударных кладоискательских смен.
Но у беспартийных масс экспедиции было очень прохладное отношение к потогонной системе труда. Парткому долго пришлось бы ждать от них ходоков с призывом к ударным сменам.
– Как же проводить с вами политико-воспитательную работу, если вы даже ради сокровищ не желаете переработать? – то ли в шутку, то ли всерьез сетовал комиссар.