Искатели жребия
Шрифт:
В результате аренда обошлась ему всего в полтора часа.
Затем через Милбери он дал указания отделу технического обеспечения об установке аппаратуры в арендованном здании. Оставалось обзавестись дисивером. Дисивер был у Рассела.
Когда Калинов заявился к нему, тот замахал руками:
— Ты же знаешь, что использование дисивера возможно только по специальному разрешению! И разрешение это даю не я.
Господи, — подумал Калинов. — Все как семнадцать лет назад.
— Ты можешь объяснить, что задумал? — спросил Рассел.
— Поскольку я
— А ходатайствовать о разрешении на использование дисивера для личных дел подчиненных оно обязано?
— Мне не нужно ходатайство. Мне нужен дисивер. Ждать разрешения означает потерять почти неделю. У меня нет такого времени. Разрешение можно будет оформить и задним числом, если потребуется. Вам это нетрудно.
— Но на каком основании я могу выдать тебе дисивер?
— Вы можете и не выдавать, — сказал Калинов. — Но что помешает мне выкрасть его?
Шеф улыбнулся:
— Во всяком случае, не я… Однако заявить о пропаже дисивера через три дня должен буду я!
— Через три дня или ишак сдохнет, или…
— Мне выйти из кабинета? — спросил Рассел.
— Необязательно. Достаточно сообщить мне шифр.
Рассел сообщил шифр, Калинов открыл сейф и забрал коробки. Потом аккуратно стер отпечатки своих пальцев.
— Семнадцать лет назад, — сказал он, — я уже совершал нечто подобное. И тогда мне это сошло с рук.
— Так вы, батенька, еще и рецидивист, — удивился шеф. И, став серьезным, добавил: — Удачи тебе! Ни пуха! Постарайся держать меня в курсе. Если сочтешь нужным…
— К черту!.. Держать начальство в курсе нетрудно, было бы только чем!
Милбери заявился около семнадцати часов.
— Шеф, мы проверили списки пассажиров.
— И?.. — Калинов ощутил в душе некоторый трепет. Сейчас многое откроется…
Ни одного совпадения, — разочарованно сказал Милбери. — Или тот, кого мы ищем, оказался хитрее, чем мы предполагали, или вообще тянем пустышку.
— Дьявол его возьми!.. Я рассчитывал получить о нем хоть какую-то информацию до встречи! Придется знакомиться чистеньким!
— А вы собираетесь с ним встретиться?
— Собираюсь! И не позднее сегодняшней ночи. Мы поставим капкан на охотника!
Милбери смотрел на Калинова, и лицо его было настолько изумленным, что Калинов рассмеялся.
— Думаю, надо продолжать анализ, — проговорил Милбери смущенно. — Проверить каждого пассажира. Вот если бы их фотографировали, как когда-то предлагала Комиссия по охране общественного порядка!
Калинов сделал строгое лицо:
— Бросьте, молодой человек, эти штучки. Земля — не полицейское государство, а демократия — не проститутка!
Милбери крякнул:
— Я понимаю, но насколько бы сейчас нам было проще…
— Простота — не всегда залог совершенства! — наставительно проговорил Калинов. — Впрочем, в любом случае работу в этом направлении нужно продолжать. На нашем безрыбье и такой рак — немалая рыбка!..
— В Претории.
— Кто из наших с ним?
— Володя Довгошей.
Калинов задумался: Надо решаться!.. Конечно, жаль, что Милбери пока ничего не выкопал о таинственном преследователе Крылова. Существует, разумеется, вероятность, что никакого преследователя и нет вовсе, виной всему расшатанная нервная система Зяблика, а четыре смерти до этого — лишь трагическая цепочка случайностей, но вероятность эта исчезающе мала… И тем более надо решаться. Предстоящая ночь даст если не ответ, то часть ответа. Впрочем, ведь я все решил еще утром!
— Ты не проверил рейс из Петербурга на Преторию?
— Проверил, — сказал Милбери с удовольствием. — Ничего!
— Стратоплан уже в Претории? Милбери взглянул на часы:
— Приземлится через час.
— А когда вернется обратно?
— Я не посмотрел.
— Двойка вам, молодой человек, за глубину оперативной проработки замыслов начальства!
Кажется, Милбери наконец понял, что это странное дело становится для Калинова главным в жизни, тем самым шилом в заднице, которое периодически лишало покоя и его самого, и подчиненных. Так говорили между собой подчиненные, но Милбери знал, что Калинов называет это шило просто — чувством долга.
Милбери подлетел к тейлору и через пятнадцать секунд доложил:
— Стратоплан возвращается в Петербург в двадцать один час восемь минут.
Калинов встал из-за стола и прошелся по кабинету, с трудом сдерживая нервную дрожь. Он вдруг почувствовал себя сжатой до предела пружиной, которой надо или разрушиться, или стремительно освободиться от накопленной энергии. Это было знакомое чувство, оно всегда появлялось перед ответственными действиями, и еще не было случая, чтобы Действия, сопровождаемые этим чувством, не приводили к положительным результатам.
— Так! — Калинов снова сел за стол и несколько раз стукнул кулаком правой руки о ладонь левой.
— Начинаем! Запоминайте, молодой человек!.. Первое. Сообщить Довгошею, чтобы он немедленно доставил Крылова ко мне. Сам Довгошей также поступает в мое распоряжение… Второе. Сегодня окончание рабочего дня в бюро отменяется. Всем оставаться на местах до особого распоряжения. Можете спать, играть в компьютерные игры, городить черта в стуле, но все должны быть готовы в любой момент явиться по вызову. Кто-то должен дежурить на постоянной связи со мной. Связь через вибрас. Обеспечение личным оружием — под твою ответственность… И третье. Продолжайте анализ списков пассажиров. Но здесь… — Он несколько замялся, подбирая слова. — Честно говоря, у меня есть ощущение, что это дело — совершенно странное. Я не могу даже объяснить тебе, что имею в виду, ибо боюсь, ты подумаешь обо мне как о сумасшедшем. — Он улыбнулся. — Такие мысли, как известно, подчиненным противопоказаны, ибо не способствуют сохранению дисциплины! Милбери не улыбнулся. Он уже проникся настолько, что считал зубоскальство несовместимым с серьезностью момента.